Голова пленника склонилась. После я думал, что было большей наивностью: расценить этот жест явно далёкого от реальности человека как осознанное согласие — или поверить ему. Вероятно, меня подвело попросту вбитое с детства стремление защищать не-Вэй. Более слабых, более простых и беспомощных… и не способных на изощрённые вэйские игры, а значит, и неопасных. Особенно по контрасту с хитросплетением интриг, лжи и тайных намерений, только что полной мерой выпавших мне на Совете.
Я ослабил путы — снимать их с того, кто вот-вот рухнет без чувств, казалось неразумным, — и мужчина тотчас бросился на меня снова. Про нож в его руке я позабыл, и зря: лезвие чиркнуло по лицу, вспарывая щёку, а необузданный, управляемый лишь яростью поток Чар буквально рухнул на меня чистой силой — болезненной, лишённой рассудка, пылающей одним желанием отомстить. «Дрёма», внезапно что-то напомнив и тут же провалившись в туман, сверкнуло перед мысленным взором, дрёма и ненависть, бешеный бир… и мой пламенный веер грозы впервые раскрылся полностью — столь же бурный, неистовый ураган Чар, питаемый гневным протестом против всего дикого, всего искривлённого, безумного, уродливого — а самым уродливым я с детства считал отказ от разума. Я не хотел убивать, просто не смог остановиться. Всё произошло слишком быстро. А я, привыкнув сражаться с настоящими Вэй, в эту долю мгновения не сумел рассчитать силу атаки, направленной на противника хоть и не слабей меня, но куда менее искушённого в таких сражениях.
И разумеется, именно тут в переулке возникли Стражи. И застыли, оторопев от зрелища, которого никак не могли ожидать: растрёпанный, в залитом кровью парадном камзоле и с окровавленным лицом Луч Звезды — над телом мёртвого человека.
Глава 31. Совет Вершины: финал
Стражи в растерянности уставились на Луча, явно не зная, что делать. Он вздохнул.
— Кто это, мне неизвестно. Он напал, был под дрёмой. Убивать его, конечно, не следовало.
Один из мужчин сел возле тела на корточки, присматриваясь — и в Сумраке, и зрением Чар.
— С дрёмой не поспоришь, — пожал плечами второй. — Я её отсюда чую. Тут был не лист-другой, а целая пригоршня. Сочувствую, милорд. Он сильно вас поранил?
— Он меня?.. — Чен коснулся располосованной щеки и недоверчиво поглядел на кровь, окрасившую его пальцы: пореза он даже не заметил. — Нет, это ерунда.
— А я не об этом. — Страж сощурился. — По Кружеву он вам порядком проехался. Что за дела, в Поле его мелодии словно нет… кто он вообще?
— Открытый, — бросил второй. — С таким-то узором кто ж ещё… Он шёл за вами от зала Совета, я вижу. Но до того всё в тумане. Я бы его и дотуда не проследил, если бы его мелодия к вашей не привязалась накрепко, вэй’Ченселин. Такое яркое желание смерти и дрёмой не заглушить. Я Нэрнен, милорд. Напарник мой — Лейт.