Но ему удавались танцы и в незримой для прочих, лишённой границ и времени глубине Кружев. А тот человек, кем бы ни был и чего ни желал, сам связал их, сплёл узор, не разорванный даже смертью. Узор из гнева и страдания, с привкусом пепла и льда, вяжущей дрёмной сладости на губах.
— Он из Джалайна, — выговаривать слова оказалось труднее, чем проскользить по угасающему следу мертвеца. Чен не смог бы поднять голову, если бы не Лейт за спиной, к которому можно было прислониться. — Часть пути он пронырнул по краю Поля в диких землях.
— Джалайн большой, — едва скрывая разочарование, хмыкнул Нэрнен. — Искать и искать.
— Возле Кумбрейна. На его тени — запах степей. Он жил поблизости достаточно долго, лет десять. Там, где нет сильного Вэй, иначе столь яркий Открытый Дар был бы замечен.
— Говорят, заметить их нелегко, — Лейт придержал его за плечо, помогая подняться. — Вы сами были в тех землях недавно.
Этого следовало ожидать. Стражи отличались способностями, не уступавшими уровню Магистров, и разумеется, Вэй, пойманный над трупом, должен вызвать у них не меньше подозрений, чем жертва. По-хорошему, намного больше. Ведь толковой причины для нападения он предложить не смог. Дрёма же объясняет лишь безрассудство атаки, но не даёт ответа на вопрос, зачем Открытому из Джалайна тащиться на Совет, ныряя в Поле и отчаянно рискуя, а потом последовать за одним из Лучей, желая убить его.
Только крайне глупый Страж не заподозрит, что Лучу есть что скрывать. А эти глупыми не были.
— Да, но совершенно точно не видел этого человека, не слышал его мелодии и никого в Джалайне не обижал, — Чен сдержанно усмехнулся. — Кроме одного Магистра, который выразил свою обиду весьма впечатляюще на Совете. Но суть его претензий никак не касалась Открытых. Да вы же знаете, достойные лорды. Наш эффектный поединок до сих пор полыхает в Поле, и его прочесть куда проще, чем путь и побуждения этого несчастного.
Конечно, они знали. И поскольку все деяния Вэй были видны, то оба понимали: лгать Чен не станет. Но часть правды вполне может утаить — ту, что заключена не в песнях Кружев, а в мыслях и памяти.
Собственно, потому он и предложил помощь, охотно впустив Стражей в свои мелодии: теперь они могли свидетельствовать перед Звездой, что незнакомец напал первым и буквально заставил убить его, сам же Луч испытывал по этому поводу лишь недоумение. Не считая досады и грусти, которые Чен тоже не счёл нужным скрывать. Что может быть естественней для Вэй — досадовать из-за отнятой без необходимости жизни?
— Дрёма размыла его песню, — с непритворной печалью сказал он; старшие Вэй хмуро молчали. — А он ещё и привык затенять себя, в Поле не вылезал. В Кружевах тут больше искать нечего.