— Да ладно тебе. Ничего нового они не скажут. А мне обидно уходить оттуда, где ты поёшь.
— Что я буду петь, тебе не понравится. И потом, они чужих не больно-то жалуют. Могут и зацепить.
— Я Рыцарь, Вил, — юноша усмехнулся, сощуриваясь на обшарпанное строение в два этажа, показавшееся из-за очередного холма. — За меня не волнуйся.
Началось всё неплохо: народу в трактире собралось много, и появление менестреля заметили вполне благосклонно. Даже здоровенный детина за стойкой изобразил на заросшей физиономии что-то вроде приветливой ухмылки. Вил присел на край свободного стола в середине зала и запел смешную песенку о крестьянском парне, который через весь Тефриан отправился в столицу в ученики к Верховному. Крепкие словечки он ради Энта менял на другие, но и смысла хватало: народ оглушительно хохотал. Вил подумал, что Энт сам виноват, его предупреждали, и спел о мельнике и странствующем торговце. Зал выл от смеха. Трактирщик стучал ладонью о стойку и хриплым басом приглашал Вила «закрутить покрепче». Вил отхлебнул чего-то кислого из сунутой в руку кружки и порадовал слушателей историей мясника, решившего стать Рыцарем, чтоб жениться на принцессе. Люди стонали от хохота и лупили кружками по столам; столы трещали; Вил ликовал. Дальше он решительно выкинул из головы наличие в трактире Рыцаря Света, и следующая песенка отличалась откровенной непристойностью.
Энтис устроился в самом тёмном уголке, спрятав лицо в глубоком капюшоне плаща (коричневого с изнанки и совсем непохожего на рыцарский), и лениво ковырял вилкой в миске с сомнительным на вид месивом, гордо названным юным слугой телячьим рагу. Он видел, что не пробудил в упомянутом слуге никакого уважения, спросив воды, но припомнил предостережения Вила и решил не рисковать. Слуга бухнул перед ним кувшин с водой, удостоив его презрительным взором, и больше не проявлял к нему ни малейшего интереса. И хорошо. Суетливым вниманием его в последней деревне досыта накормили!
И зря Вил волновался: песни и правда были смешные, ему понравилось. А все эти слова он и раньше знал: он ведь иногда даже ночевал в конюшне, его считали там за своего и в выражениях не стеснялись. А шутки в адрес Ордена — ну и пусть, в песенках Вила всем досталось на орехи, включая высокомерных Магистров. Последним, кстати, ещё и похлеще, чем Рыцарям. Мелочь, а приятно.
___
Я спел все песни, не предназначенные для слуха юных сьерин, и принялся за баллады. Зал уже был набит до отказа. Те, кому не хватило мечт, без церемоний устроились на полу и чувствовали себя, судя по всему, ничуть не хуже счастливых обладателей стульев. Баллады, понятно, слушали не так внимательно, как непристойные песенки, и приходилось здорово напрягать голос, чтоб перекричать гомон, смех и замечания местных шутников. Но какой удачный вечер — не хуже, чем в Аэтис! В голове шумело от выпитого между песнями пива… пусть, петь это не мешает… Язык вдруг начал заплетаться, слова спутались, но я притворился, что так и задумано, и они хлопали, смеялись и просили петь ещё…