— Что? — выдавил Энтис, оглушённый потоком бессвязных слов и уже всерьёз перепуганный.
— Что ещё три дня не уйдёшь. Обещаешь?
— Да. — Он поднял лицо друга за подбородок, чтобы увидеть глаза; тот не сопротивлялся. — Конечно.
— Спасибо. — Вил сильно прикусил губу. — Я объясню… попозже. Поможешь с травами разобраться?
С травами разобраться было куда легче, чем со странными речами Вила: в них-то не было загадок!
— У меня на них память, как решето. — Вил вздохнул. — Мама часами заставляла повторять. Стихи, легенды — это мне запросто, а тут… Зачем травкам такие чудные имена? Есть же обычные. Вот, — он ткнул в лиловый цветок с пурпурными тычинками, — огнёвка. А она звала — айт’сельн. И не выговоришь, пока язык в узелок не завяжешь!
— Аэт’сейльн, — поправил Энтис, — «глаз ночи» на хиан-эле, на нём все старые книги написаны. — Он сложил пушистые листики в кружку и прижал камушком. — Как же ты собирал, если названия позабыл?
— На вид-то я хорошо помню. Тот рыжий корешок час держат в соке… алис, кажется. Я покажу…
— В соке листьев алайэс, смешанном с двумя частями горячей воды. Листья вон, в кружке с камнем.
— Так ты рецепт этот знаешь? — протянул Вил, убирая из голоса все оттенки чувств. Энтис кивнул.
— А вот откуда твоя мама узнала? Он же из Ордена. Из тех, что никогда не покидали стен Замков.
— Травники не только в Ордене есть.
— У них свои секреты. — Энтис растёр в ладонях бутон. — В Замки люди шли не только за Светом, не без причины ведь менестрелей… — он осёкся, виновато глядя на друга. Тот хмыкнул и поднял брови:
— И за эллин мне надо благодарить пра-пра-какого-то дедушку, который спёр этот рецепт из Замка? — он холодно усмехнулся: — Надеюсь, то был не мой папаша собственной персоной, мама воров крепко не любила. Ты давай растирай, на меня после налюбоваться успеешь! И вообще, готовь сам это пойло, раз такой умный, а я спать хочу. Ты тут загорал, а я с рассвета по лесу лазил! — лёг к другу спиной и тихо, но вполне разборчиво пробормотал: — Как болтать, он первый, а как до дела дойдёт… Рыцарь!
Энтис стиснул зубы и яростно набросился на бутоны. К счастью, растирать требовалось тщательно, чтоб не осталось ни комочка, — за такой работой, как в тебе всё ни кипит, поневоле успокоишься! А Вил очень устал, глупо принимать его выходки всерьёз. И, в конце концов, то был ответ на ранящие слова, сам и виноват… Он глядел на девочку и думал, что её, как Вила когда-то, нёс по лесу на руках… и какие загадочные нити связали с ними Энтиса Крис-Талена, и куда заведёт его эта странная связь?
Они вливали несколько капель в приоткрытые губы, ждали, вливали снова. Иногда им казалось… но нет, это по её лицу скользили тени от листьев. Вил незаметно для друга лизнул снадобье — солоноватое, как кровь во рту в дикой степи, — но зачем, сам не знал. Может, пытался хоть чуточку сблизиться с нею, закрытой от мира, соединить их невесомой ниточкой-паутинкой из вкуса солёной влаги на языке?