— Теперь я опять в полном порядке, Робби, — сказала она.
— Это хорошо. Но не хочешь ли ты прилечь? Очень уж здесь тесно. А я посижу возле тебя.
— Да, но… — Она нерешительно показала на верхнее место. — А что, если вдруг откроется дверь и перед нами окажется представительница союза спасения падших девушек?..
— До Франкфурта еще далеко, — сказал я. — Я буду начеку. Не усну.
Когда мы подъезжали к Франкфурту, я перешел в свой вагон, сел в углу у окна и попытался вздремнуть. Но во Франкфурте в купе вошел мужчина с усами, как у тюленя, немедленно открыл чемодан и принялся есть. Он ел так интенсивно, что я никак не мог уснуть. Трапеза продолжалась почти час. Потом тюлень вытер усы, улегся и задал концерт, какого я никогда еще не слышал. Это был не обычный храп, а какие-то воющие вздохи, прерываемые отрывистыми стонами и протяжным бульканьем. Я не мог уловить в этом никакой системы, так все было разнообразно. К счастью, в половине шестого он вышел.
Когда я проснулся, за окном все было бело. Снег падал крупными хлопьями. Странный, неправдоподобный полусвет озарял купе. Поезд уже шел по горной местности. Было около девяти часов. Я потянулся и пошел умыться. Когда я вернулся, в купе стояла Пат, посвежевшая после сна.
— Ты хорошо спала? — спросил я.
Она кивнула.
— А кем оказалась старая ведьма на верхней полке?
— Она молода и хороша собой. Ее зовут Хельга Гутман, она едет в тот же санаторий.
— Правда?
— Да, Робби. Но ты спал плохо, это заметно. Тебе надо позавтракать как следует.
— Кофе, — сказал я, — кофе и немного вишневой настойки.
Мы пошли в вагон-ресторан. Вдруг на душе у меня стало легко. Все выглядело не так страшно, как накануне вечером.
Хельга Гутман уже сидела за столиком. Это была стройная живая девушка южного типа.
— Какое странное совпадение, — сказал я. — Вы едете в один и тот же санаторий.
— Совсем не странное, — возразила она.
Я посмотрел на нее. Она рассмеялась.
— В это время туда слетаются все перелетные птицы. Вот видите столик напротив?.. — Она показала в угол вагона. — Все они тоже едут туда.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Я их знаю всех по прошлому году. Там, наверху, все знают друг друга.
Кельнер принес кофе. Я заказал еще большую стопку вишневки. Мне нужно было выпить чего-нибудь. И вдруг все стало как-то сразу очень простым. Рядом сидели люди и ехали в санаторий, некоторые даже во второй раз, и эта поездка была для них, по-видимому, всего лишь прогулкой. Было просто глупо так сильно тревожиться. Пат вернется так же, как возвращались все эти люди. Я не думал о том, что они едут туда вторично… Мне было достаточно знать, что оттуда можно вернуться и прожить еще целый год. А за год может случиться многое. Наше прошлое научило нас не заглядывать далеко вперед.