— Да я и не плачу, — проговорила она, покачав головой, и слезы текли по ее тонкому лицу.
— Выпей еще немного, — сказал я и прижал ее к себе. — Так бывает в первую минуту, а потом дело пойдет на лад.
Она кивнула:
— Да, Робби. Не обращай на меня внимания. Сейчас все пройдет; лучше, чтобы ты этого совсем не видел. Дай мне побыть одной несколько минут, я как-нибудь справлюсь с собой.
— Зачем же? Весь день ты была такой храброй, что теперь спокойно можешь плакать сколько хочешь.
— И совсем я не была храброй. Ты этого просто не заметил.
— Может быть, — сказал я, — но ведь в том-то и состоит храбрость.
Она попыталась улыбнуться.
— А в чем же тут храбрость, Робби?
— В том, что ты не сдаешься. — Я провел рукой по ее волосам. — Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы.
— У меня нет мужества, дорогой, — пробормотала она. — У меня только жалкий страх перед последним и самым большим страхом.
— Это и есть настоящее мужество, Пат.
Она прислонилась ко мне.
— Ах, Робби, ты даже не знаешь, что такое страх.
— Знаю, — сказал я.
* * *
Отворилась дверь. Проводник попросил предъявить билеты. Я дал их ему.
— Спальное место для дамы? — спросил он.
Я кивнул.
— Тогда вам придется пройти в спальный вагон, — сказал он Пат. — В других вагонах ваш билет недействителен.
— Хорошо.
— А собаку надо сдать в багажный вагон, — заявил он. — Там есть купе для собак.
— Ладно, — сказал я. — А где спальный вагон?
— Третий справа. Багажный вагон в голове поезда.
Он ушел. На его груди болтался маленький фонарик.
Казалось, он идет по забою шахты.
— Будем переселяться, Пат, — сказал я. — Билли я как-нибудь протащу к тебе. Нечего ему делать в багажном вагоне.
Для себя я не взял спального места. Мне ничего не стоило просидеть ночь в углу купе. Кроме того, это было дешевле.
Юпп поставил чемоданы Пат в спальный вагон. Маленькое, изящное купе сверкало красным деревом. У Пат было нижнее место. Я спросил проводника, занято ли также и верхнее?
— Да, — сказал он, — пассажир сядет во Франкфурте.
— Когда мы прибудем туда?
— В половине третьего.
Я дал ему на чай, и он ушел в свой уголок.
— Через полчаса я приду к тебе с собакой, — сказал я Пат.
— Но ведь с собакой нельзя: проводник остается в вагоне.
— Можно. Ты только не запирай дверь.
Я пошел обратно мимо проводника, он внимательно посмотрел на меня. На следующей станции я вышел с собакой на перрон, прошел вдоль спального вагона, остановился и стал ждать. Проводник сошел с лесенки и завел разговор с главным кондуктором. Тогда я юркнул в вагон, прошмыгнул к спальным купе и вошел к Пат, никем не замеченный. На ней был пушистый белый халат, и она чудесно выглядела. Ее глаза блестели.