— Как все-таки чудесно здесь, наверху, просто удивительно хорошо! Эта панорама, этот воздух, это питание! Тут тебе действительно должно быть просто здорово…
— Бернгард, — тихо сказала женщина.
— Действительно здорово! И мне бы так когда-нибудь. Так тебя лелеют, так ухаживают за тобой! — Он залился маслянистым хохотком. — Впрочем, ты достойна этого…
— Ах, Бернгард, — уныло произнесла женщина.
— А что, а что? — радостно гудело ядро. — Ведь лучше и не придумаешь! Ты здесь просто как в раю! А ты знаешь, что творится там, внизу? Не знаешь! А мне завтра снова надо погрузиться в эту кутерьму! Благодари Бога, что ты так далеко от всего этого! Я же очень рад — воочию убедился, как тебе здесь хорошо.
— Да нехорошо мне, Бернгард, — сказала женщина.
— Что ты, милая, — бодро затараторил Бернгард, — хныкать не надо! Что же тогда говорить нашему брату! Ни минуты передышки, везде сплошные банкротства… Не говорю уже о налогах… Хотя работаем-то мы в общем с охоткой…
Женщина ничего не ответила.
— Экий бодрячок! — сказал я Антонио.
— Да еще какой! Я наблюдаю его с позавчерашнего дня. Любая попытка его жены что-то сказать разбивается о его неизменное: «Да здесь же тебе просто чудесно!» Он, знаете ли, ничего не хочет замечать — ни ее страха, ни ее болезни, ни ее одиночества. Видимо, давным-давно живет в Берлине с каким-то себе подобным пушечным ядром женского пола, а сюда приезжает раз в полгода и, потирая жирные ручки, наносит жене, так сказать, протокольный визит. А сколько жизнелюбия в этом типе, помышляющем только о том, что удобно ему! Лишь бы ни во что не вникать!.. Такое здесь часто можно увидеть.
— Эта женщина здесь давно?
— Да уже около двух лет.
Через холл с хохотом прошла стайка молодежи. Антонио засмеялся.
— Они с почты. Послали телеграмму Роту.
— А кто такой Рот?
— Человек, которому вскоре предстоит уехать отсюда. В телеграмме они ему сообщают, что ввиду эпидемии гриппа в его родных краях отправляться туда не следует, а надо, мол, побыть еще какое-то время здесь. Такие шутки тут в ходу. Ведь им-то самим придется остаться, понимаете? Наверняка придется.
Я смотрел в окно на серый бархат померкших гор. Все это неправда, подумал я, непохоже на действительность, так не может быть. Санаторий — не более чем сцена, на которой люди слегка играют в смерть. Когда в самом деле умирают, это должно быть страшно серьезно. Мне захотелось догнать этих молодых людей, похлопать их по плечу и сказать: «Ведь здесь только салонная, мнимая смерть, не так ли? Вы просто веселые актеры-любители, и вам нравится играть в умирание! Потом вы все воскреснете, встанете и будете раскланиваться, разве нет? Кто же умирает из-за чуть повышенной температуры или хриплого дыхания? Смерть не бывает без стрельбы, без ран. Уж это-то я точно знаю…»