— Вы тоже больны? — спросил я Антонио.
— Естественно, — с улыбкой ответил он.
— Какой же тут замечательный кофе, — шумело по соседству пушечное ядро. — Попробуй найди такой в Берлине. Ты живешь в стране с молочными реками и кисельными берегами.
* * *
Кестер возвратился с метеостанции.
— Я должен ехать, Робби, — сказал он. — Барометр упал, ночью, вероятно, будут снежные заносы, и завтра мне уже не пробиться. Сегодня вечером у меня последняя надежда выбраться отсюда.
— Хорошо. Мы успеем поужинать вместе?
— Да. Только пойду и уложусь.
— Я с тобой, — сказал я.
Мы собрали вещи Кестера и отнесли их в гараж. Потом вернулись за Пат.
— Если что случится, Робби, сразу звони мне, — сказал Отто.
Я кивнул.
— Деньги ты на днях получишь. Какое-то время сможешь продержаться. Делай все, что необходимо.
— Да, Отто, — сказал я и после паузы добавил: — Дома у нас осталось несколько ампул с морфием. Ты сможешь прислать их мне?
Он удивленно посмотрел на меня.
— А зачем они тебе?
— Не знаю, как у нее пойдут дела. Может, морфий и не понадобится. Несмотря ни на что, я все-таки не теряю надежды. Но стоит мне остаться одному, и надежда улетучивается. Я не хочу, чтобы она страдала, Отто, чтобы превратилась в сплошной сгусток боли. Возможно, они и сами будут давать ей морфий, но если я смогу ей помочь, мне будет спокойнее.
— Значит, морфий тебе нужен только для этого? — спросил Кестер.
— Только для этого, Отто. Поверь мне. Иначе я бы тебе ничего не сказал.
Он кивнул.
— Нас уже только двое, — медленно проговорил он.
— Да, только двое.
— Ладно, Робби.
Мы вышли в холл, и вскоре я привел туда Пат. Потом быстро поужинали — небо все больше затягивалось облаками. Кестер выкатил «Карла» из гаража и остановился у подъезда.
— Ну, Робби, всего тебе хорошего, — сказал он.
— И тебе, Отто.
— До свидания, Пат. — Он протянул ей руку, глядя в ее глаза. — Весной приеду за вами.
— Прощайте, Кестер. — Пат задержала его руку в своей. — Я так рада, что еще раз увиделась с вами. Привет от меня Готтфриду Ленцу.
— Передам, — сказал Кестер.
Она все не отпускала его руку. Ее губы дрожали. Вдруг она подошла к нему вплотную и поцеловала.
— Прощайте, — пробормотала она сдавленным голосом.
Лицо Кестера словно озарилось ярко-красным пламенем. Он хотел еще что-то сказать, но отвернулся, сел в машину, рванул с места и, не оборачиваясь, понесся вниз по спиральной дороге. Мы глядели ему вслед. Машина прогрохотала по главной улице деревни и пошла крутыми виражами вверх. Бледный свет фар скользил по серому снегу… Одинокий светлячок. На вершине подъема Кестер остановился, встал перед радиатором и помахал нам рукой. Его темный силуэт выделялся на фоне света фар. Потом он исчез, и мы еще долго слышали замирающее гудение мотора.