— Вы что, спятили? — удивился я.
— Спятил ли я? Нет, не спятил. Просто влип! — Он перегнулся через стол и обдал меня коньячным перегаром. — Я влип. Они подложили мне свинью. Да и сами они свиньи. Все! И вы тоже — добродетельная свинья!
— Не будь вы больны, я бы вышвырнул вас в окно, — сказал я.
— Больны, больны! — передразнил он. — Вовсе не болен я, а здоров. Или почти здоров. Только что видел свой снимок. Редкостный случай чрезвычайно быстрой инкапсуляции! Звучит прямо как анекдот, верно?
— Так радоваться вам надо! — сказал я. — Уедете отсюда, и все ваши горести позабудутся.
— Вот как! — удивился он. — Неужели вы это серьезно? До чего же у вас практический умишко! Да хранит Господь вашу толстокожую душу!
Он отошел на нетвердых ногах, но тут же обернулся.
— Айда со мной, пошли! Не покидайте меня. Давайте как следует выпьем. За мой счет, разумеется. Не могу я оставаться в одиночестве.
— Нет у меня времени, — сказал я. — Найдите себе кого-нибудь другого…
* * *
Я снова поднялся к Пат. Опираясь на гору подушек, она тяжело дышала.
— Тебе не хочется походить на лыжах? — сказала она. Я покачал головой.
— Снег никуда не годится. Везде тает.
— В таком случае не сыграть ли тебе с Антонио в шахматы?
— Нет, — сказал я. — Хочу остаться здесь, у тебя.
— Бедный ты мой Робби! — Она попыталась пошевельнуть рукой. — Тогда, по крайней мере, выпей что-нибудь.
— Это я могу.
Я пошел в свою комнату и принес оттуда бутылку коньяка и рюмку.
— А ты хочешь немного? — спросил я. — Ведь тебе можно, сама знаешь.
Она сделала глоток и немного погодя — другой. Потом вернула мне рюмку. Я долил ее дополна и выпил.
— Ты не должен пить из одной рюмки со мной, — сказала Пат.
— Еще чего выдумала! Почему это не должен? — Я вновь налил рюмку и разом опрокинул ее.
Она укоризненно покачала головой.
— Не делай этого, Робби. И целоваться нам тоже больше нельзя. И вообще не надо сидеть у меня так долго. Не желаю, чтобы ты заболел.
— А я вот буду тебя целовать, и черт с ним со всем! — возразил я.
— Нет, так нельзя! И точно так же тебе нельзя спать в моей постели.
— Пожалуйста, тогда спи со мной в моей.
Словно обороняясь от меня, Пат сжала губы.
— Оставь все это, Робби. Тебе еще жить и жить. Я хочу, чтобы ты остался здоровым, имел жену и детей.
Мы помолчали.
— Я бы, конечно, тоже хотела иметь от тебя ребенка, Робби, — сказала она после паузы и потерлась щекой о мое плечо. — Раньше никогда и мысли такой не было. Даже представить себе не могла. А теперь часто об этом думаю. Хорошо, когда от человека что-то остается. Иногда ребенок глядел бы на тебя, и ты бы меня вспоминал. В такие минуты я как бы снова была бы у тебя.