Маша взяла его за руку. После баночки колы, которую она так крепко сжимала в ладонях, её пальцы всё ещё оставались холодными.
— Вадим, — ласково позвала она, — вот ты, весь из себя такой умный и взрослый, неужели и правда считаешь, что возраст может быть помехой в наших отношениях?
Он с осторожностью покосился на неё.
— В каких ещё отношениях, Маша?
Девочка неожиданно соскользнула на пол и уселась перед ним на коврике из коровьей шкуры.
— Которые у нас будут. — Она доверчиво прильнула щекой к его ноге. — Надо было тебе сразу открыться. Столько времени упущено зря.
Вадим посмотрел на дверь. Не дай бог сейчас сюда ввалится Леонид и, увидев свою дочь в обнимку с его коленями, сделает поспешные и весьма однозначные выводы! Доказывай потом, что ты не верблюд.
Маша подняла голову. Большие серо-голубые глаза преданно смотрели на Вадима снизу вверх. Длинные, чуть выгоревшие на солнце ресницы слегка подрагивали.
— Я хочу тебя, Вадим. — Она привстала на колени и, опираясь ладошками о кровать, потянулась к его губам. — Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.
Поцелуй получился смазанным, неумелым, со вкусом клубники. Вадим облизнул губы. Маша тем временем пыталась развязать пояс на его халате. Ей почти это удалось.
Вадим тряхнул головой и крепко сжал руки девушки в своих ладонях.
— Маш, прошу тебя, не надо, — тихо попросил он.
В её удивлённо распахнутых глазах застыла тревога.
— Почему? Я совсем тебе не нравлюсь?
«Не нравлюсь…» Он слабо усмехнулся. Да всё мужское население отеля сгрызло бы сейчас от зависти свои плавки, узнав, для какой цели Маша пожаловала к нему в номер! Вот только как объяснить маленькой обольстительнице, что с её стороны это слишком опрометчивый шаг? Какие слова подобрать, чтобы не поранить отказом юное женское самолюбие?
— Дело не в тебе, Маш… Вернее, не только в тебе, — как можно мягче произнёс он. — Просто есть вещи, которые отличают нас от животных и скотов.
— Какие вещи? — переспросила было Маша, но сразу умолкла.
Её глаза превратились в две узкие, хищные щёлочки. Девушка резко оттолкнулась от края кровати и встала с колен, хмуро глядя на Вадима.
— Солдат ребёнка не обидит. Так, что ли?
Он медленно поднялся, затянул потуже пояс халата.
— Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь.
— Не надо считать меня ребёнком! — тщательно выговаривая каждое слово, почти прокричала Маша. — Пусть я слишком молодая, но я женщина! А ты настоящий осёл, если не видишь этого!
Вадим взял её за плечи.
— Машка, я не слепой. Ты замечательная, красивая, смелая девушка, и мне очень льстит твоё признание. Правда.