Только на другой день Вадим смог осуществить свою задумку. Выяснив по телефону, куда увезли пострадавшую девушку, он дождался обеденного перерыва и поехал в больницу.
Ему с трудом удалось втиснуться в плотный ряд припаркованных вдоль обочины машин. Он взял пакет с виноградом, купленным специально для больной (не с пустыми же руками идти) и направился к госпиталю — двухэтажному кирпичному зданию ещё довоенной постройки.
Дальше первого этажа проскочить не удалось. На двери стационара висело грозное объявление: «Вход без бахил строго запрёщен». Вадим огляделся по сторонам — где-то здесь обязательно должен стоять автомат с одноразовыми «тапочками». Так и есть. Он поискал в карманах мелочь, но нужной монеты не оказалось. Возможно, кто-нибудь из присутствующих сможет разменять ему деньги? В узком длинном зале находилось всего несколько человек: две женщины, сидя на стульях, вели тихий разговор, третьим был мужчина с маленьким ребёнком. Вадиму они помочь ничем не смогли, но посоветовали дождаться гардеробщицу, которая ненадолго отошла по своим делам.
Томясь от скуки, Вадим принялся изучать вывешенные на стенде списки больных и яркие плакаты с изображением страшных вирусов.
Хлопнула входная дверь. На пороге появилась высокая, немного крупноватая брюнетка в короткой облегающей тунике. Она извлекла из сумочки пару бахил, присела на краешек стула и грациозно нацепила бесформенный мешок на свою лаковую туфельку.
В это время со стороны больничного отделения открылась дверь. Вадим обернулся, но вместо ожидаемой гардеробщицы увидел чернявого паренька в розовой рубашке и модно-рваных джинсах. Молодой человек выглядел недовольным и расстроенным одновременно.
— Гера, привет! — окликнула его брюнетка.
Он тоже её узнал и подошёл ближе:
— Здорово, Марин.
Девушка закончила переобуваться и неторопливо закинула ногу на ногу.
— Ты чего такой кислый? Любимой стало плохо?
Вадим старался не прислушиваться к разговору, но всё равно уловил проскользнувшую в голосе девушки иронию.
Парень махнул рукой:
— Да нет, с Наташкой всё нормально. Только она странная какая-то. Меня прогоняет, а сама плачет.
— Плачет, говоришь? — переспросила Марина.
— В три ручья. Я её успокаиваю, говорю: ничего серьёзного, до свадьбы заживёт. А она как уткнётся в подушку и давай рыдать.
— Герман, какая свадьба? — назидательным тоном произнесла брюнетка. — Ты в своём уме?
— В своём. Даже врачи говорят, что её выпишут через неделю, а то и раньше.
Марина поднялась со стула.
— Гер, ты что, правда ничего не знаешь? Она тебе ещё не сказала?