— Лена, успокойся. Нам ведь уже сказали в полиции: молодой человек не виноват. Наташенька сама неаккуратно переходила дорогу.
— Знаем мы эту полицию! Им лишь бы ничего не делать! — отмахнулась женщина. — Кто больше заплатит, тот и прав.
— Мам, он правда не специально, — вступилась за Вадима Синеглазка. — Я сама виновата, а он просто пришёл меня проведать.
Она незаметно подавала отцу какие-то знаки. Тот понятливо кивнул и попробовал увести разволновавшуюся супругу. Вдвоём с дочерью они кое-как уговорили её покинуть отделение. Но даже на выходе женщина не удержалась и сердито погрозила Вадиму ярко наманикюренным пальчиком.
Девушка проводила родителей и повернулась к Вадиму.
— Не обижайтесь на них: они ведь не знают, почему я так поступила.
Она убрала за ухо непослушную прядь волос, набегавшую ей на глаза.
— Ко мне из полиции уже дважды приходили — всё расспрашивали о вас, записывали. Но я им тоже сказала, что сама виновата. Так они на меня как на сумасшедшую посмотрели. — Девушка тяжело вздохнула и поморщилась, словно от боли. — Вот только родителям всё равно когда-нибудь придётся правду открывать. Господи, как мне их жалко, — они даже не догадываются, какой это будет удар!
На её глазах выступили слёзы. Она обхватила плечи руками и сразу как-то вся сжалась, поникла.
— Вот что, — не дожидаясь, пока она разревётся прямо в коридоре, Вадим решительно взял её за локоть. — Пойдём на улицу, проветришься. Нечего мокроту разводить.
Она покорно последовала за ним вниз по ступенькам.
Несмотря на вечер, на улице было очень тепло и тихо. Больные парочками, а кто-то и в гордом одиночестве, прогуливались по дорожкам больничного парка. Возле ограды, под старой кряжистой липой, Вадим приметил свободную скамейку. Он усадил на неё девушку и сел рядом.
Ну а дальше что? Вытащить-то он её вытащил — и как теперь быть? Что может молодой здоровый парень сказать перепуганной насмерть девчонке, у которой вся жизнь летит под откос? Уговаривать взять себя в руки и убеждать, что скоро всё наладится? Какой бред! Ведь она больна, а со временем станет только хуже. К неизлечимому недугу прибавятся страх одиночества и горькое осознание того, что жизнь несправедливо коротка и у неё совсем нет будущего.
Вадим посмотрел на девушку.
— Как я понял из разговора с твоими родителями, тебя зовут Наташа? — уточнил он.
Девушка тихо качнула головой.
— А знаешь что, Наташа, — сказал он. — Посиди здесь ровно пять минут, я мигом. Договорились?
Она послушно кивнула.
Он не пошёл в обход к воротам больницы, а быстро перемахнул через железную ограду. Там, на другой стороне улицы, в здании жилого дома находился небольшой продуктовый магазинчик. Именно туда и направился Вадим. Стоя возле витрины с холодным лакомством, он сначала засомневался: вдруг Наташа не любит мороженое или предпочитает какой-то определённый сорт, а то и вовсе сидит на диете? Потом махнул рукой и выбрал «Лакомку». Имея такую шикарную фигурку, вполне можно позволить себе лишние калории. Да и плевать сейчас на эти условности, главное — отвлечь девушку от горьких мыслей. Он немного подумал и набрал целый пакет холодных сладостей. Улыбчивая темноглазая продавщица любезно отсчитала ему сдачу.