Вадим отодвинул от себя тарелку. Есть расхотелось. Честно говоря, ситуация изрядно его раздражала. Он чувствовал внутри себя странную, непонятную борьбу и от этого злился ещё больше, потому что понимал: Полина права, тысячу раз права. Но…
Он поднялся из-за стола и, сунув руки в карманы штанов, подошёл к окну.
— Спасибо, что провела подробный психологический анализ моей будущей жизни. А теперь хватит — давай прекратим этот пустой и ненужный разговор.
— Нет, — твёрдо сказала Полина. — Чтобы так бездарно губить свою жизнь, нужна веская причина, и я хочу её услышать. Только внятно. Детские отговорки типа «не могу», «не буду» не принимаются.
Вадим молчал, глядя, как соседский кот торопливо лакает из грязной лужи.
— Всё дело в финансах, — тихо спросила Полина. — Я права?
Он медленно повернулся к девушке.
— Я уже устал повторять: мне не нужна помощь.
— Да что ты всё твердишь, как упрямый ишак: «не нужна, не нужна»! — вдруг разозлилась Полина. — И не смотри на меня испепеляющим взглядом. Ты — ишак, который до сих пор не понял, что деньги в жизни — это ещё не самое главное.
Крепко, до белых костяшек сжимая в кулаке ремешок сумочки, девушка подалась вперёд.
— В конце концов, если ты такой гордый и честолюбивый индюк — пиши расписку. — Её ладонь с глухим повелительным стуком опустилась на стол, едва не опрокинув тарелку с картошкой. — Да-да, садись и пиши: я, такой-то, такой-то, когда выпишусь из больницы, обязуюсь вернуть весь долг до последней копеечки. А чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, я возьму с тебя ещё восемнадцать процентов, как в банке. Что стоишь, пиши давай! Я сейчас и нотариуса приглашу — пусть приезжает и заверяет.
Поведение девушки слегка развеселило Вадима: расписки, оскорбления, угрозы. Кажется, это у них семейное. А девчонка действительно очень забавная. И настырная. Такая точно не отцепится, пока не добьётся своего. Может, с ним так и нужно?
Полина умолкла и теперь внимательно изучала его лицо.
— Я гляжу, тебе восемнадцати процентов мало? — деловито прищурилась она. — А как насчёт двадцати? Или нет… лучше — двадцать пять!
Вадим опустил голову, старательно пряча предательскую улыбку. На душе стало спокойно и легко, будто что-то там, внутри, договорилось между собой и пришло к обоюдному согласию.
— М-м, какая вкуснятина… — донеслось вдруг до его ушей умилённо-восторженное причмокивание.
Подняв на девушку глаза, он увидел, как та прямо руками отправляла в рот очередной картофельный ломтик.
— … остыла, правда, но всё равно очень вкусно.
Лукаво поглядывая на Вадима, она облизала маслянистые пальцы.