И Вадим рассказал о Наташе то, что посчитал нужным. Сергей внимательно его выслушал.
— Всё равно не понимаю, — замотал он головой. — Зачем ты к ней ходишь? Она ведь больна. Неизлечимо больна. Разве мало на свете других девчонок?
Впервые Вадим не знал, что ему ответить. Он поставил недопитую бутылку на лавку и, немного склонившись вперёд, упёрся локтями в колени. Пальцы рук сами собой сплелись в крепкий замок.
— Понимаешь, она такая маленькая, беззащитная, — только и смог произнести он.
— А ты вдруг возомнил себя защитником униженных и оскорблённых! — воскликнул приятель, с возмущением хлопая ладонью по своему бедру. — Очнись, Вадим, и прекрати ходить к ней в больницу! Лучше это сделать сейчас, пока не поздно. Если она не глупая, поймёт.
— Понять-то поймёт. Только мне от этого не легче. Всю жизнь буду чувствовать себя предателем.
Сергей даже подскочил на месте.
— Каким предателем, что ты городишь! Ты ей абсолютно ничего не должен. Ни-че-го! Вспомни: она больна, вы едва знакомы, и вообще, что ты с ней делать будешь?
Вадим неуверенно пожал плечами. Сергей выхватил из пачки сигарету и нервно щёлкнул зажигалкой:
— Ну ладно. — Он выдохнул сигаретный дым и взмахнул зажатой в пальцах сигаретой. — Допустим, у тебя взыграло чувство вины, проснулись ответственность, совесть и прочая благородная фигня. Всё это заставляет сейчас тебя ходить к ней в больницу. Но ведь её когда-нибудь выпишут — и что тогда? Ты ведь сам прекрасно понимаешь: у вас нет будущего!
Вадим молчал, а Сергей, словно неистовый демон, яростно размахивал над ним крыльями.
— Может, ты ещё и женишься на ней? А что — будете заниматься незащищённым сексом и плодить больных детей. Потом вас всех разом похоронят в одной большой братской… пардон, семейной могиле, а надгробная надпись будет гласить: «Они жили коротко, но счастливо и умерли в один день». Нравится тебе такая перспективка?
Вадим обхватил голову руками, взъерошил над висками волосы:
— Серёг, прошу тебя: ну не рви ты мне душу! И без того тошно.
Приятель несколько раз вздохнул и выдохнул по примеру йогов.
— Хорошо, Вадим, ты уже большой мальчик. — он заговорил медленно, спокойно, словно общался с душевнобольным. — Ты сейчас одумаешься и выкинешь из головы весь этот бред. Тебе не нужна больная девушка. Ты ведь согласен со мной? Ты меня слышишь?
Приятель ждал ответа. В другой обстановке его сложенные лодочкой руки и умоляющий взгляд вызвали бы улыбку, но сейчас было совсем не до смеха.
— Слышу, — сказал Вадим, — конечно, я тебя слышу. Вот только поделать с собой ничего не могу.