Всё.
Несколько секунд агонии — и его мучения закончатся навсегда. Он закрыл глаза, мысленно прощаясь с близкими и друзьями, но неожиданно в замочной скважине по-хозяйски завозился ключ. На мгновение показалось, будто с прогулки вернулась Наташа. Сейчас она войдёт в прихожую вместе с коляской и весело скажет: «Папочка, мы пришли, встречай нас».
Ерунда, конечно, но ведь кто-то же ломится в квартиру?
Раздражённый тем, что ему помешали, и в то же время не желая шокировать визитёра своим экстремальным видом, Вадим принялся стаскивать с головы петлю. Но не тут-то было. Упрямый узел крепко затянулся и не торопился отпускать свою жертву. А это означало, что встречать незваного гостя придётся с верёвкой на шее. Абсурдная ситуация, ничего не скажешь!
Когда дверь наконец распахнулась, он увидел на пороге Елену Сергеевну. За её спиной маячил Пашка с первого этажа.
Тёща охнула и бросилась к Вадиму.
— Вадик, не смей, одумайся! — закричала она, крепко обхватив его за ноги.
Следом за ней в прихожую ввалился Пашка и сразу рванул на кухню. Через мгновение вернулся с ножом в руках. Вадим не успел опомниться, как с его шеи срезали верёвку, а затем торопливо сдёрнули с табурета на пол.
— Ну ты, земеля, даёшь! — покачал головой сосед. — Как же тебя угораздило?
Вадим молчал — он был подавлен.
— Паш, оставь нас, пожалуйста, одних, — попросила Елена Сергеевна. — Забирай свои ключи и ступай.
Парень обшарил взглядом прихожую и недовольно засопел:
— Эй, зёма, ты куда ключи дел? — Он потряс Вадима за плечо. — Ты меня слышишь: где ключи от машины?
Не глядя на него, Вадим кивком указал на тумбочку под зеркалом и тяжело опустился на табурет.
Пашка сгрёб с полки свою связку.
— Ну, знаешь, не ожидал я, что такой крепкий пацан, как ты, полезет в петлю! — Он с осуждением покачал головой. — У меня две бабы и жизнь тоже не сахар, но чтобы лишать себя жизни… Грех это.
Елена Сергеевна легонько подтолкнула его в спину.
— Паш, иди уже. Не до тебя сейчас.
Сосед шмыгнул носом и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Тёща дождалась, когда они останутся наедине, распахнула светлую норковую шубку и встала рядом с Вадимом.
— Зачем ты это сделал?
Испытывая одновременно стыд, досаду и разочарование, он опустил голову:
— Я больше так не могу.
Невыносимо хотелось плакать. Чтобы не показать свою слабость, он до боли прикусил изнутри нижнюю губу. Не хватало ещё расклеиться перед тёщей, словно малый ребёнок! Хватит с неё представления с верёвкой.
— А я могу?! — Елена Сергеевна даже слегка повысила голос. — Я потеряла самое дорогое, что у меня было, — дочь и внучку. Мне тоже очень больно и тяжело, но это не повод, чтобы накладывать на себя руки!