Он действительно слегка сдавил ей горло.
— Нет! — жалобно воскликнула жена. — Тебя посадят за убийство!
Андрей склонил голову набок, пытаясь заглянуть в лицо Людмилы, скрытое за ворохом волос, и с сожалением сказал:
— Ты думаешь, я испугался тюрьмы? Да я УЖЕ сижу в камере! Только вместо тюремных нар — широкая кровать, да шторы на окнах заменяют решётки. Собственно, и решётки-то мне ни к чему — всё равно не убегу, даже если захочу. Такое вот пожизненное заключение получается, Людочка.
— Всё равно ты не сделаешь этого! — Людмила предприняла новую попытку вернуть себе свободу, — Вспомни, я ведь твоя жена!
Андрей усмехнулся.
— Тогда тем более любой суд меня оправдает. Согласись: разве обманутый супруг-инвалид не вызовет у судьи чувство жалости и снисхождения?
— Дурак! Чурбан с глазами! — в бессильной ярости крикнула Людмила, готовая вот-вот расплакаться. — Пусти меня!
Андрей крепко держал жену за волосы и почти физически ощущал, как кожу её головы чуть пониже затылка жжёт невыносимым огнём. Он бы вряд ли вынес такую боль. А она ничего — терпит. Будет просто чудом, если у неё на этом самом месте не образуется проплешина величиной с десертную тарелку! Несмотря на всю серьёзность ситуации, он отметил, как, наверное, комично выглядит со стороны скукоженная над кроватью фигурка Людмилы в коротком, задранном на спину халате. Зная её характер, он был уверен: она никогда в жизни не простит ему своей коленопреклонённой позы.
Людмила изловчилась и впилась ногтями ему в руку, стараясь оторвать её от своего горла. Но сильный рывок за волосы вновь привёл жену в чувство — Людмила сдавленно охнула и затихла.
Андрей хотел проучить жену, но никак не мучить, поэтому попросил:
— Не дёргайся. Ты всё равно не вырвешься, пока я этого не захочу.
— Пошёл к чёрту! — всхлипнула Людмила, но послушалась и расслабленно обмякла.
Андрей приблизил губы к уху Людмилы и твёрдо произнёс:
— А вот теперь, моя дорогая, слушай меня внимательно. — Он выразительно погладил большим пальцем руки нежное горло супруги. — Сейчас ты подойдёшь к телефону, позвонишь моей матери и самым любезным тоном, на который только способна, попросишь её приехать и пожить у нас.
— Я не… — хотела было возразить Людмила.
Но Андрей снова сильно потянул её за волосы.
— Лучше не зли меня, — с угрозой сказал он. — Даже у тюфяка рано или поздно заканчивается терпение. Думаю, ты уже убедилась в этом.
Он разжал пальцы:
— И ещё… Если тебе не по нраву наше с матерью общество, можешь убираться отсюда ко всем чертям! Тебя тут никто не держит.
Как божья коровка не торопится улетать с раскрытой ладони, из чувства самосохранения притворяясь мёртвой, так и Людмила не смела пошевелить пальцем, пока окончательно не убедилась, что совершенно свободна. И лишь после этого с ловкостью ящерицы быстро отпрянула от кровати на безопасное расстояние.