— Ты знаешь, что этого не будет. Твоя смерть ценна для будущего сама по себе. Со скверной не договариваются.
— Слушай, ты же не маньяк. Иначе мы бы и не говорили. И не посланец небес, очевидно. Как ты можешь судить людей один? Откуда ты вообще знаешь, что твои данные верны?
— Считай, что я видел их твоими глазами.
— То есть все доказательства, вся моя вина только у тебя в голове?
Тут Солидный Человек подумал, что история не вяжется. И если перед ним не маньяк, то уж сумасшедший точно. Главное тянуть беседу пока кто-то из охранников не проверит камеры наблюдения…
— Весь мир только у нас в голове. Всё вокруг — Ноосфера. Все факты лишь в нашем восприятии. Можно даже в камеру смотреть и ничего не увидеть.
Гость улыбнулся так, что и без ангельского вида стало страшно. Солидный Человек еще не признавал конец. Только тело предавало его и стремительно холодело.
— Но как можно обладать такой властью, таким знанием?
— Необычного здесь одно знание. А власть всегда любила решительных, и танцевала на острие клинка.
Мефистон впервые за время беседы сдвинулся с места и подошел к сидящему человеку. Время беседы подходило к концу. Нависая над жертвой, он почувствовал в руке нежданную тяжесть. Словно воплощая силу его намерения, большой нож превратился в Меч Зари ночных снов! Это стало последней каплей для Солидного Человека. Тот уже не говорил, а причитал, вжимаясь в кресло.
— Но ведь такие как я везде! Повсюду. Ты же не можешь убивать всех!
С мольбой смотря в голубые глаза гостя, он прочитал в них ответ… И от того, что перед ним был не ангел, а человек, стало гораздо страшнее. Солидный Человек ощутил нестерпимую жажду жить. Он хотел рвануться, бежать, кричать. Но уже ничего сделать не мог.
Когда Мефистон закончил, он наполнил еще горячей кровью фляги у себя на поясе. Пусть послужит хорошему делу после смерти. Его охватили противоречивые чувства. Впервые забрать жизнь другого своей рукой непросто. Сложнее, когда есть телепатическая связь и его агония, страх, гибель проживаются вместе. Понятовский был жалок, знал свою вину и был взят с поличным. Там было легче.
Хладнокровно привести в исполнение собственный приговор. Над беззащитной и умоляющей жертвой. Совсем другое. Ему было не по себе. Наверное, к этому можно привыкнуть. Но он не привык. Тяжелые сомнения собирались как тучи вокруг его решимости.
Чувство вины усугублялось тем, что он видел могущество. Скорость мысли, ясность взора, всё как будто усиливалось в нем через силу Крови. Мефистон радовался, что кровь не приходилось пить. Что процесс был чисто духовный. Но суть нельзя было скрыть от себя самого. Он черпал силы из пролития чужой крови. Пусть справедливого, пусть праведного, пусть бескорыстного. Ему всё равно претило чувствовать себя лучше после такого. Он цеплялся за вину, ответственность, сомнения, потому что боялся, куда может зайти без них. Иногда, слабость это настоящая сила.