— Да в первый раз, что ли! — Чирикова беззаботно встряхивает головой. — Отойдет. Посидеть просто надо… Вот, черт, промазали!
Люба следит за игрой, Стариков сидит рядом с ней на лавке и тупо смотрит в ту же сторону. Без очков ему все равно почти ничего не видно, да и весь спортивный азарт куда-то улетучился.
Последние лучи солнца пропадают за горизонтом; быстро темнеет. Черные усики спрыгивает с лавки и делает несколько неуверенных шагов вперед, затем возвращается к лавке.
— Порядок вроде! — говорит Славка. — Случалось похуже. Ладно, играть сегодня не буду, пойду хоть последние моменты поближе посмотрю.
Стариков остается с Любой наедине. Лешу почему-то охватывает озноб — то ли от вечернего холодка, то ли после пережитого.
— Он ведь неродной мне брат. Сводный. У нас отцы разные, — произносит Чирикова, всё так же глядя на играющих. — Славка очень хороший. Добрый. Просто хочет казаться таким вот — атаманом, блин.
Лешка с интересом исследует Любино лицо, внимательно рассматривает ее брови, глаза, нос — благо, это можно делать без опаски, так как девушка глядит не на него, а на ворота.
«Ведь она даже красива. По-своему как-то. Или это вечерний свет так обманчив?» — Стариков сам себя ловит на этих мыслях и улыбается.
— Вы с ним немного похожи. Носы одинаковые.
— Все так говорят, — Чирикова тоже улыбается, но взгляда от ворот не отрывает. — В Астрадамовке про то, что мы с ним неродные, никто уж и не помнит, наверно…
Она снова делает паузу и, не смотря на Старикова, по-будничному спрашивает:
— Вы меня сильно ненавидите, Алексей Михайлович?
Лешка вздрагивает и отводит от нее глаза в сторону финальных сцен футбольной баталии.
— С чего вы взяли, Люб…
— Не отнекивайтесь! — обрывает она его резко. — Да или нет? Я вам всю экспедицию ведь испоганила? Так? Я отлично знаю, что она, эта поездка, для вас значит…
— Люба… — Стариков волнуется, трет свои ладони о шершавую поверхность лавки и не знает, что отвечать. — Мне кажется…
— Ненавидите?
— Да нет же! Ну что ты заладила: «ненавидите», — он срывается на «ты» и краснеет. — Да, конечно, мешала. Поначалу, по крайней мере. Но потом как-то всё само собой… разрешилось. Я не чувствую…
— Чего… не чувствуете? — Чирикова впервые поворачивается к нему; ее глаза отливают зеленью.
— Злости. Настоящей. Мне кажется, ты не хотела… навредить, что ли, — Лешка не выдерживает ее взгляда и глядит на свои руки.
— Ошибаетесь. Хотела. Но потом передумала… Гол! — кричит Чирикова, и Лешка чуть не подскакивает на лавке. — Готово! Молодцы! Мо-ло-дцы!
— Три-два! — слышится радостный вопль Славки.