— Дай хоть лопату понесу? — попросил Лешка.
— У тебя камера — вот и снимай. Это твое дело. А мое дело — там! — и Петька кивнул вперед. Минут пять они шли молча.
— Далеко еще, сынонька? — спросила, задохнувшаяся Арсеньева. — Совсем что-то ножки отказывают…
— Нет! — уверенно ответил Будов. — Придем скоро. Тут левее немного, вон к той роще поближе.
Стариков и Оля, не сговариваясь, обернулись к бабе Кате.
— Верно, всё верно, — закивала старушка. — Туды он и отнес, я только в точности не знала, место какое.
— А кто отнес? И что? — тихо спросил Лешка. Баба Катя лишь махнула рукой в его сторону и, сжав губы, поковыляла за Будовым.
Метров через двести Петька, шедший впереди, остановился, огляделся по сторонам, выставив подбородок, — так, точно принюхивался к чему-то. После прошел еще несколько шагов и воткнул в землю лопату.
— Здесь, — сказал он и стал снимать с плеч спинки от детской металлической кровати. Баба Кати резко встала, потихоньку выудила свою руку из ладони Щеголевой; ее губы задрожали.
— Ванечка! — зашептала она и быстро-быстро стала креститься. — Неужто я нашла тебя, родненький мой? Сколько лет, Господи, сколько лет!
Быстрота движений вмиг вернулась к ней, Стариков не успел опомниться, как та оказалась рядом с Будовым.
— Где? — шептала она. — Где он лежит?
Петька опустился на корточки и положил руку на мягкую, теплую землю. Это место ничем не отличалось от остального поля, заросшего где бурьяном, где мелкими деревьями и кустами. О том, что произошло здесь около пятидесяти лет назад, знали только умерший Арсеньев, его жена и Будов, розоватыми глазами смотревший в подземную глубину.
Баба Катя опустилась на колени, а потом, не стесняясь и совсем, видимо, забыв о своих провожатых, тихонько завыла, запричитала, заплакала.
— Ты прости меня, мой Ванечка! Родила я тебя, безымянного, не ко времени. Окрестить мы тебя, бедненького, не успели. Уж сколько раз ты присневáлся мне, сколь раз жаловался на судьбинушку свою: не принимают, мол, тебя там нигде родимого! А я-то, дура непутевая, мне и ума-то нет спросить, где тебя положили! Я бы ходила сюда да вспоминала тебя чаще…
Голос ее стал глуше, она перешла на шепот и бормотание. Оля принялась шмыгать носом и вытирать глаза. Лешка отставил камеру в сторону и, подойдя к Петьке, взялся за одну из металлических спинок.
— Погоди! Давай сначала границы обозначим, — не обращая внимания на причитавшую Арсеньеву, Будов взял лопату и точными движениями очертил прямоугольник на земле. После наклонился и стал руками обрывать внутри получившейся фигуры траву, убирать мусор. Лешка, наклонившись, начал помогать. Щеголева отошла в сторону и скрылась где-то за деревьями в ближайшей роще.