«И я, наверное, становлюсь немного другим, когда снова встречаюсь с теми же информантами. И ситуация, и настроение, и их тексты — всё другое. Всё то же самое и в то же время — иное. Удивительно!» — думал фольклорист во время поминального обеда.
— Я ведь давеча вам не рассказала, — призналась хозяйка избы. — Они ведь ко мне частенько приходят. Вот на днях: я стирала, потом на горóде чаво-то возилась и пришла — бухнулась и отрубилась. И вот стучится кто-то, громко так. Я вскочила спросонья, не разберу, где и как. Кричу: «Да входите, открыто!». А там — молчок. Я встала, постель прибираю, и снова: бум-бум! К двери подскочила, а там — они.
— Кто они? — спрашивает Лешка.
— Так Федька мой да вот Ванечка. Муж-то молодой — лет сорок ему на вид, еще волосá все черные, а Ванечке — годиков пять, верно. Но я его сразу признала.
— Это как сон, баб Кать? — чуть улыбается Щеголева, но после ответа рассказчицы Оля становится серьезнее серьезного.
— Какой же сон, дочка? Не-е, всё наяву. Вот вижу их, как вас сейчас. Муж ругается: «Что же не пускаешь-то нас? Стучимся-стучимся!» — «Как, — говорю, — не пускаю? Открыто всё!» — «Нет, закрыто!». А я уж потом допетрила: я ж зааминиваю всё на ночь-те, крещу и окна, и двери, и трубу печную. Вот они, покойники-то, и зайти не смеют. Ну что? Гляжу: Ванечка-то весь оборванный, мокренький, дрожит весь. «Что же ты за ребенком-то не следишь? — укоряю вроде его как. — Оборванный он у тебя какой!» — «Так мы в разных с ним местах, — вроде отвечает мне. — Он в другом месте». Ну и всё: пошли они от меня. Туда — по Мертвой улице. «Вы, — кричу, — еще ко мне приходите!». — «Нет, — отвечают. — Давай лучше ты к нам!». Вот. А я киваю, киваю им. Видно, скоро и я к ним пойду — уж отжила свое-то.
— Ну что вы такое говорите, баб Кать! — возражает с жаром Оленька. — Вы еще долго будете жить! Мы еще к вам в гости приедем — на следующее лето. А вы нас ждать будете!
— Ох ты, моя красавица! — разулыбалась Арсеньева. — Ну, ежели в гости приедете — то поживу еще маленько. Подожду вас…
После обеда Будов с Лешкой покопались в сарае и нашли несколько металлических прутьев и куски проволоки.
— Мы прямо сейчас сходим — доделаем оградку. Пусть как времянка смотреться будет, но хоть не растащат, — предлагает Петька.
— А крестик я уж сама потом сотворю, ребятёшки. В городе закажу. И ходить часто туда буду, на могилку: молиться за Ванечку, — обещает старушка.
Через полчаса они втроем снова стояли возле могилки Безымянного. Когда всё сделали, Будов предложил немного отдохнуть в березовой роще. Парни улеглись на мягкую траву, Оленька присела на пенек неподалеку.