— Какую кралю? — Стариков заинтересованно поворачивается в сторону головы Юрки, отливающей и в темноте рыжим цветом.
— Так я вам все карты и выложил! Держи туза в рукаве до нужного момента — так завещал великий… кто-нибудь, — с непонятной важностью шепчет Котерев.
Лешка морщится и снова начинает прислушиваться к щебетанию первокурсников.
— А вот Иван Петрович сегодня совершенно справедливо заметил, что нельзя новичкам всё время вместе ходить. Надо и к другим присоединяться, — Трошин опять ударяет по струнам.
— Ну да. Я, честно говоря, от этого Юрки устала — шумит, горланит. И никакой фольклорной пользы: записей-то нет! Пока еще не выбрала, с кем бы еще походить.
— Мужики! — вдруг возглашает поэт, и быстрая рука Старикова мгновенно зажимает ему рот. Поэт сникает и глазами показывает, что осознал всю меру свою вины.
— Да чего ты орешь-то? Распугаешь нам всю голубятню! — бурчит с другого бока Юрка.
— Да я от радости так, от эврики, — оправдывается поэт. — Мне вдруг все эти форточные разговоры напомнили один эпизод: помните у Достоевского, кажись, в «Брательниках Карамазовых» — вот тоже кто-то так бренчит на гитаре, и разговор такой… с девушкой.
— Ну всё-всё, хватит аллюзивных реминисценций, давай еще слушать, — предлагает Лешка.
— А это разве хорошо — подслушивать? — икает поэт.
— А какого черта еще делать? Форточку, что ли, закрыть? В этакой-то духотени! — рыжий вновь навостряет уши.
— А может, завтра — во второй половине дня вместе пойдем по бабушкам? — дрогнувший голос Трошина выдает потаенное волнение.
— Почему бы и нет? — серебристый смешок. — Только ведь наркоманов в селе не найдешь.
— Так мы по твоей теме пройдемся.
— А я интересуюсь детским фольклором — потешки, считалки, всё такое. Это не к старушкам, а к ребятишкам надо.
Треньк-треньк, бреньк…
— Так и у бабушек можно поспрашивать — они ведь тоже детьми когда-то были!
— Ага! Хорошо придумал, Паша. Ну, я спать пойду, а то не высплюсь и буду завтра сердитая-некрасивая.
— Да. Спокойной ночи! — треньк. — Я тоже спать.
— Ах, Ромео! — давясь от смеха, шепчет Котерев. — Не покидай меня! Наша встреча была ошибкой, судьба разлучила нас…
— Тоже мне Джульетта рыжая, — зевает Мишка и поворачивается на другой бок. — Спать давайте, а то я завтра точно не поднимусь. А мне еще деду Юру с утра проведать надо: жив ли после сегодняшних банных утех?
Крадущиеся шаги молодого любовника с первого курса застают уже храпящего Котерева, ровно свистящего поэта и закрытого с головой кандидата наук. Последний не спит и терзается уколами совести: кажется, он всё больше портит отношения с ИП.