— Будов, что ли? — спросил черные усики и улыбнулся, как Котерев при виде сковородки с жареной картошкой. — Да ты откуда взялся, падла?
Такой же вопрос мучил и двух еще не оправившихся от нападения фольклористов. Но они решили, что молчание — золото.
— Славка? Ё-мое! А ты откуда? Как встретила земля родная после дембеля? — они крепко пожали друг другу руки.
— Да по-разному… А эти с тобой, что ли? — усики кивнул на банных сопроводителей.
— Точно так, — Будов пожал руки Старикову, Мишке, а затем обошел с этим ритуалом остальных из квартета. — Ты уж, Славка, не доставай великих ученых: они тут ваших бабушек не обидят — на руках носить будут.
— Да я чё — я ничего! Хорошим людям всегда рады. Сеструха вот только у меня больно взъелась на того вон, где очки-то у тебя, ученый?
Минут через пять двое друзей возобновили почетный эскорт уже совсем нерумяных девушек. Будов остался дослушивать витиеватые рассказы Славки о жизни после демобилизации.
— Вы, мальчики, очень смело себя вели, — пискнула Родина. — А Будов — так вообще Брюс Уиллис!
— Да, прям как Бэтмен из темноты — вышел и спас всех, — подтвердила Дожжина.
Стариков молчал, все еще переживая из-за унизительной пощечины, но радость от неожиданного появления Петьки грела душу.
Глава 10. Тетя Марина Рядова: прикосновение первое
Юрка и Сланцев спали, зарывшись в спальники, — напаренные, расслабленные, ушедшие в нирвану. Будов, как паровоз, курил одну сигарету за другой и всматривался в ночное небо. Они сидели на лавке, уже много чего пережившей, — и мимолетные прикосновения коротких шорт Чириковой, и чтение шедевра про телескоп «Хаббл».
— Ну, чего тут крутого-интересного? Вводи скорей в курс дела человека, истосковавшегося по общению! Хочется понять, чем вы тут живете, а то: «Экспедиция, экспедиция!». Все уши мне тогда прожужжал. С чем ее едят, и какой во мне тут смысл? — Петька выглядел намного лучше, чем в последний раз, когда его видел Лешка — обмотанного бинтами, в коридоре больничной палаты. На его щеке остался шрам после обморожения, но он не бросался в глаза: морщины, как известны, украшение мужичины.
— Тут всего не расскажешь, — пожал плечами Стариков. — Тут жить надо, пе-ре-жи-вать. Тогда поймешь. Про сестру твоего армейского кореша мы тебе еще в бане поведали…
— Занятная девица, — Петька выпустил кольцо дыма. — Это любовь, Леха. Однозначно.
— Ты предсказуем, как амеба! — загоготал Стариков. — Спорим, ты собираешься предложить мне куда-нибудь сводить Чирикову да еще и цветы ей всучить?
— Да куда тут сводишь — в этакой глухомани? Про цветы — конечно, подумать стоит. А ты говоришь, бабка у нее — ведьма?