Поля в полутемноте прошла через большую комнату в боковую дверь и там увидела на тяжелой, с металлическими прутьями кровати спящего человека. Он лежал на спине, закинув правую руку, согнутую в локте, на лоб. Грудь его медленно поднималась, а концы черных усов смотрели в разные стороны.
И тут что-то оборвалось у нее в груди, она вспомнила его сильные руки и как они однажды ездили с ним в Алма-Ату, и как вместе с мамой ели мороженое. «Папка! Папка!» — он вздрогнул, приподнялся, пытаясь, понять, что происходит и кто его обнимает. Затем сразу все понял, сгреб ее в охапку и хрипло со сна начал смеяться…
***
Ноги совсем замерзли — шерстяное, изъеденное молью одеяло не спасало от холода. Надо было вставать и зажигать печку. Слава Богу, дров у нее этой зимой было вдосталь — муж Нины Степанны из Аркаева навозил. Степанна слегла по осени, муж кормил ее с ложечки, думал — умрет не сегодня-завтра. Как-то поздним вечером он притащился в Астрадамовку — и прямиком на порог к бабе Поле.
— Христом-Богом тебя прошу, Полина Павловна, пропадаю — уж ты помолись, уж я тебя не забуду! — говорил он.
— Аннушке помолюсь, помолюсь, Анна Златоуст в беде-те никого не оставит, — кивала баба Поля. И при нем же молилась в своем уголку с бумажными иконами. Через три дня звонок — пошла, мол, на поправку Нина Степанна. А потом он и дров ей на тракторе привез: вот пользуйся, дескать, Полина Павловна, — честно заработала.
К ней многие обращались по разным поводам — Анна Златоуст никого помощью не обделяла…
Печка разгоралась плохо, отсыревшие дрова дымили и заполняли избу сизым туманом — видимо, труба забилась. Старуха пособляла огню кочергой и снова вспоминала-вспоминала…
— Ей работать надо, у нас четверо своих по лавкам — ведь не потянем. Сдохнем с голоду, Паш. Времена-то какие щас — говорят, война скоро, — услышала Полина голос мачехи на третий день, как приехала. Девушка тихонько поставила ведро с водой в сенцах — так, чтобы не загреметь.
— Дура баба! Какая война! Ты смотри не скажи кому — посадят обоих. А Полинка — девка хорошая. Я ее на эМТэсС возьму, — пробасил в ответ голос отца.
— МэТээС-МэТээС, — передразнила его голос жена. — Заладил одно и то же. Ну и кем она там будет? Тракторы твои, что ли, водить-ремонтировать? Пускай лучше в доярки…
— Не тваво ума дело, — отрезал отец. — Моя дочь, не твоя. Как сказал — так и сделаю.
Полина внутренне возликовала. Она с отцом хоть навоз ногами месить пойдет. А ведь через полтора года слова мачехи про войну сбылись. Полинка тогда уже водила и ремонтировала колхозные тракторы не хуже мужиков.