Это была машина Аникея. Вблизи гляделась она страшно: красная смятая консервная банка. Но крови на сиденьях и руле не было.
Вернувшись к своей машине, уже на ходу, Иван все не мог поверить, оглядывался, потом прибавил скорость, спеша к телефону. Уже рядом лежало басакинское подворье с непривычно распахнутыми воротами: гаражные, дворовые, скотьего база — все настежь.
За столом летним, обеденным шла . Навстречу Ивану поднялся Кудря, с колтуном в волосах:
— Поминаем… — проговорил он слезливо, хотел шагнуть навстречу, не смог, мешком упав на скамью.
— Поминаем! — подтвердил рыжий Сашка, стукнув кулаком по столу. — Потому что должны помянуть! Так положено!
Иван все понял. Но верить не хотел, спросил громко:
— Может, он живой?! Когда это было?!
На голос его из летней кухни, из своей каморки вышла кухарка Вера с лицом заплаканным.
— Еще вчера утром, — сказал она. — Сразу… Головочка вся… — из глаз ее потекли слезы. — А эти сволочи… … — заплакала она навзрыд. — Чего творятогляди…
Обычно прибранный, хозяйский двор гляделся гнездом зореным: ураган ли, Мамай прошел. На земле, вразброс — ящики, бутылки, тряпье ли, одежда. На столе — питье в бутылках да банках, горы еды вперемешку с огрызками, окурками да кусками: вяленая рыба, сало, яйца, соленые огурцы да помидоры в открытых «четвертях». Скорлупа, объедки, шелуха да кости — на столе и вокруг. И пьяный галдеж:
— Он не срулил…
— А может, колесо лопнуло…
— Целое колесо. Надо тяги проверить.
— А тормозную глядели? Никто не глядел! Шланги могли подрезать. Танькин мужик, он по ней с ума сходит. И он грозил…
— Вполне может быть. Он и трезвый — . А уж напьется — и вовсе…
Пьяный галдеж. И тоскливый собачий вой. Совсем рядом, на скотьих базах, это Кара и Белка. И где-то еще. Откликаясь, выли и выли собаки на хуторе, вразнобой и разом, леденя душу.
Иван огляделся, увидел открытый склад, у дверей его — мертвый Рекс. Голова собаки и земля вокруг в засохшей темной крови. Все понятно: добирались и добрались до заветного , поминальщики.
— Кто у скотины? — спросил он Веру.
— Никого, — ответила она. — Второй день на базах стоит. Поминают.
— Ну-ка, подъем! — громко скомандовал Иван, подходя к столу. — Хватит пьянствовать! Скотина стоит! Передохнет вся! Совести нет!
— А ты кто такой? — спросил Чугун, поднимаясь навстречу. — Ты — хозяин? Пошел тыоминали и будем поминать. Ты понял меня?!
— Понял, — ответил Иван и тут же врезал напрямую, не больно целясь, но точно попал.
Чугун, перевернувшись через скамейку, рухнул на землю, смолк.