– Но это должно работать и в обратную сторону.
– К сожалению, нет, – вздохнул он. – Несмотря ни на что, он мой сын. – На его лице проступила нездоровая бледность. Он по очереди помассировал точки на ладонях.
Сабина все еще злилась на Снейдера, что он лишь сейчас поделился всеми деталями, но чем больше он рассказывал, тем лучше она понимала взаимосвязи.
– Почему он выбрал такой путь? Все эти жестокие убийства?
– Хм, кто знает? Твори десять лет добро, и никто этого не заметит. Твори зло один час, и о тебе заговорит весь мир.
– Он ищет признания?
Снейдер кивнул.
– Вашего?
– Вероятно. И как вы видите, он преуспевает.
– Но уже недолго осталось, – сказала она. – Мы его поймаем.
Снейдер уставился в пустоту.
– Надеюсь.
Сабина еще никогда не видела его таким неуверенным, как в этот момент. Но, в отличие от Снейдера, ей не мешала эмоциональная предвзятость. И она была полна решимости и желания схватить Пита ван Луна.
– Все это связано с театральной постановкой Пита, – подумала Сабина вслух. – Она служит ему сценарием для убийств. Поэтому нам нужна копия пьесы или запись спектакля со всеми декорациями, чтобы буквы тогда и цифры сегодня приобрели смысл.
Снейдер поднялся и подошел к комоду.
– Поэтому мы здесь. – Он открыл несколько ящиков, порылся в вещах и наконец вытащил тетрадь.
– Это то, что я думаю? – спросила она.
– У бабушки Пита был один экземпляр. Вот та самая пьеса.
Понедельник, 28 сентября
Бад-Бентхайм был последним населенным пунктом перед немецко-голландской границей. Ничто больше не напоминало о таможенном контроле на бывшем пограничном КПП, который был упразднен с тех пор, как открыли внутренние границы. Какой подарок! Автобан напрямую соединял обе страны. Еще этот последний рубеж, и он в Голландии.
Пит ван Лун сделал последний глоток кофе и смял жестяную банку. На полу рядом лежал пластиковый пакет с мусором: банки, бутылки, салфетки, упаковки от сэндвичей и батончика мюсли.
Он снизил скорость и позволил нескольким легковушкам обогнать себя. До сих пор он ехал не быстрее восьмидесяти километров в час и поэтому преодолел четыреста пятьдесят километров за семь часов вместо четырех с половиной. Вероятно, его осторожность была излишней, а подозрительность неоправданной, но никто не мог предугадать, получится ли у Френка – несмотря на скрупулезную подготовку – сыграть его роль настолько хорошо, что никто не заметит подмены в первые двадцать четыре часа.
В нескольких сотнях метров перед ним показался голубой знак с желтыми звездами: Nederland. Он взглянул в боковое зеркало и посмотрел по сторонам. Никакого полицейского контроля. Никаких подозрительных автомобилей. Никакого патруля с рацией и собаками-ищейками.