Ханна выжидающе смотрела на Кемпен. Она еще не поняла, куда клонит врач.
– Пит владеет четырьмя языками и в день прочитывает как минимум одну книгу, – продолжила Кемпен. – Он гиперэрудирован. Нет, это даже преуменьшение, у него феноменальный коэффициент интеллекта 158, и я надеюсь, что он вам по зубам.
– Будет видно. Чем больше я о нем узнаю, тем лучше смогу оценить, – ответила Ханна. – В досье я не нашла уголовных дел моих клиентов.
– Материалы уголовных дел недоступны психотерапевтам.
«Что за чушь! Для успешного лечения терапевт должен знать все о своих клиентах».
– А как я должна…
– Так решил директор Холландер, – перебила ее Кемпен. – Кроме того, некоторые дела уголовная полиция держит под замком, чтобы фамилии жертв не попали в прессу.
– Но я…
– Вам придется довольствоваться досье от директора Холландера. Там есть все, что я вам уже рассказала, и многое другое. Достаточно информации, чтобы в рамках практики работать с вашими клиентами.
Ханна поняла, что это отговорка – к тому же теперь она знала, где находятся необходимые ей документы. Кемпен невольно взглянула на свой письменный стол.
Четверг, 1 октября
Сабина Немез вошла в академию. «Можете забыть о своем отпуске». Неужели Хесс трудно было предупредить ее за несколько дней? Она уже так радовалась встрече с племянницами – но еще больше радовались они. Керстин, Конни и Фиона со своими белокурыми гривами – семи, восьми и десяти лет – могли быть настоящими занудами.
Но еще больше Сабину раздражало то, что Хесс командовал ею и не спрашивал ее мнения. «В команде со Снейдером!» Что из этого получится? Снейдер терпеть не мог никого рядом, потому что ему не хватало воздуха, чтобы дышать, как он это формулировал. Он был почти аутист. К тому же невежливый, точнее, даже грубый. Кроме того, он страдал кластерными головными болями – экстремальным вариантом мигрени – и поэтому постоянно курил травку, что не делало ситуацию проще. Если Снейдер был одержим каким-то делом, то превращался в тикающую бомбу замедленного действия. Иногда он настолько глубоко проникал в сознание убийцы, что переставал отличать свои мысли от мыслей преступника. Но все это ее не смущало. Единственное, что действительно беспокоило, так это его заносчивость по отношению к тем, кто глупее его – то есть ко всему остальному миру.
Через заднюю дверь Сабина вошла в аудиторию, в которой Снейдер вел занятие, и села в последнем ряду. Никто из студентов на первых рядах не заметил ее появления, а сам Снейдер зарегистрировал ее присутствие лишь быстрым безразличным взглядом.