Представить себе не можете, какое ликование охватило этого зрителя в темной нише, когда Я-Это-Да, как отважный рыцарь, первым делом напал на катиба и стал толкать его в бок, щекотать, дергать его за рыжую бороду, а потом вырвал из его рук список просителей и полетел над головами изумленных коридорных с криком и улюлюканьем.
А секретарь, бледный от ужаса, стал подпрыгивать, этакий толстенький человечек, и хватать своими короткими ручонками список, как свою улетевшую душу. И как он звал себе на помощь всю остальную публику, и как она валом валила, мешая друг другу.
А когда все утомились и поняли, что произошло, бросились они ловить писца с бакенбардами, потому что он, безбожник, оказывается, за взятку обещал лучшее место в списке, ближе к двери господа.
Бедный писец наконец был схвачен, и его повели к судье. А Я-Это-Да, чтобы и судье дело напутать, взял и переменил местами имена просителей в списке, и когда судья стал вызывать их в качестве свидетелей и пострадавших, то вместо одного к нему с готовностью являлся другой, вместо старика - ребенок и так далее.
Растерянный судья постановил вначале судить Я-Это-Да, главного виновника происшедшего, и послал уже на поиски стражу, но где уж там, беднягам!
Я-Это-Да витал уже в других, неведомых страже, закоулках коридора и прилетел к тем, кто, как и он сам, был вне списка, то есть к обществу прокаженных.
Существа без эмира и без катиба сидели особняком и тоже на что-то надеялись, хотя их, выродков, никакой господин или эмир, сколько бы он ни ходатайствовал даже перед самим господом, все равно не смог бы внести в список общества.
Я-Это-Да очень обрадовался, встретив прокаженных, потому что давно желал властвовать и быть чьим-нибудь эмиром, - а тут такая возможность!
Я-Это-Да был настолько проницателен, в нем так была развита интуиция, что он мог безошибочно, чутьем знать - где выход из коридора и где та дверь, за которой сидит господь, потому что сам господь теперь уже велел ему знать все это, сделав своим секретарем.
И тогда Я-Это-Да решил воспользоваться всеобщим ералашем в коридоре и повести кратчайшим путем, вне всякой очереди, этих прокаженных к господу. Называя Я-Это-Да своим эмиром, прокаженные бросились за ним, и когда приблизились к господу, то оказалось, что здесь, у его дверей, все, против ожидания, замерло без движения.
Сидящие в коридоре просители уже не помнят, кто зашел к господу на прием, спорят, что женщина, но не уверены, была ли она старой или молодой, некоторые утверждают, что была она актрисой, другие - черной колдуньей.