Наутро, когда буря затихла и море почти успокоилось, Математе предложил направить пирогу к берегу, говоря, что за лесной полосой находятся селения племени нуку, куда хотели завернуть Ульоа и Бельграно, чтобы проведать девушку и, если она пожелает, взять ее с собой в Голубые горы.
Так и сделали. «Белый король» был встречен своими темнокожими подданными с такой шумной радостью, что это его сильно растрогало. Такую же радость выразила и Гермоза, пользовавшаяся теперь большим почетом среди всего племени. Девушка, отправившись выручать брата и его друзей, почему-то не взяла с собой сильно привязавшуюся к ней собаку, и та очень скучала среди чужих людей.
Между тем Бельграно, удивленный, что сестра не встретила их, и чувствуя что-то недоброе, опрометью бросился к ее хижине. Не найдя ее и там, в отчаянии и гневе он крикнул:
— Боже мой! Да где же Мина? Что сделали с ней эти негодяи? Неужели они осмелились…
— Погодите, дон Педро, не отчаивайтесь и не кипятитесь понапрасну! — успокаивал его последовавший за ним Ульоа. — Ваше подозрение ни на чем не основано. Здесь никогда не бывало, чтобы дикари не оправдали доверие и съели людей, оставленных под их защиту… На такое предательство способны, к величайшему сожалению, только мы, белокожие. Может быть, ваша сестра просто гуляет где-нибудь поблизости. Впрочем, тогда с ней была бы и Гермоза… Подождите, сейчас все узнаем.
И узнали! Все были поражены как громом, когда выяснилось, что девушка попала в руки Рамиреса.
— А, негодяй! — заскрипев зубами, проговорил Ульоа. — Мало ему сокровища, на которое он не имеет никаких прав и которое задумал присвоить себе, он еще осмелился обманом овладеть и дочерью владельца этого сокровища. О, я убью его как бешеного зверя!
— Боже мой! Боже мой! — восклицал в страшном отчаянии Бельграно, беспомощно поднимая руки кверху.
— А, ненасытная акула!.. Погоди, попадись ты мне в руки! — кричал, в свою очередь, и старик-боцман, яростно размахивая крепко сжатыми кулаками.
Канаки и прочие дикари, понявшие, в чем дело, по своей сдержанности молча выражали глубокое сочувствие горю белых. Больше всех это сочувствие выражалось на лице старшего канака. Подойдя к Ульоа, он сказал ему:
— Вождь, нужно вырвать из рук твоего врага дочь белого вождя племени крагоа.
— Разумеется! — ответил капитан. — Но как?
— Дай мне свою собаку. Она хорошо умеет разыскивать следы. Как только стемнеет, я отправлюсь с братом по этим следам, а ты дождись нашего возвращения.
— А ты не боишься попасть в руки кети?
Канак улыбнулся и уверенно проговорил: