Бен Хазар ткнул пальцем, унизанным перстнями, в благообразного старца, стоящего впереди всех. На старце суконный дорогой кафтан, плисовые штаны, высокие сапоги с загнутыми носами, седые волосы охватывает узкий ремень с магическими знаками, — все говорит, что это не простой человек, а один из первых людей города.
— Ты кто? — спросил бен Хазар.
— Человек, мой господин, — ответил с достоинством старец.
— Ты знаешь, чем грозит любому из вас нарушение правил, которые я установил в вашем городе по повелению моего царя-каганбека, повелителя многих племен и народов, — да прославится имя его от одного моря до другого!?
— Как не знать, мой господин, — ответил киевлянин. — А только, да будет известно моему господину, я никаких правил не нарушал. Народ зашумел, я вышел посмотреть, тут ваши налетели, схватили меня и поволокли. Пусть мой господин скажет, что я нарушил, и я готов понести за это наказание.
— Ты нарушил правило, которое гласит, что жители города не имеют права собираться в одном месте более трех человек. Тем более в субботу. Нарушил ты это правило или нет?
— Нарушил, мой господин. Но когда Перун-громовержец насылает грозу, люди кидаются под первую попавшуюся крышу, им недосуг считать, сколько народу собралось там для своего спасения.
— Это все слова, отговорки. Мне нет дела, по какой причине ты оказался под крышей. Важно, что ты там оказался. Никто тебя туда не гнал. И никакой грозы не было. Скажи, презренный старик, какую казнь ты себе выбираешь?
— Какая будет угодна тебе, мой господин, — ответил старик.
— Сварить его в котле, — воскликнул бен Хазар, стукнув посохом в пол. — И медленно, медленно опускать, чтобы хорошенько пропарился! Хах-ха-ха! — поперхнулся он смехом, и тучное тело его всколыхнулось, как бычий пузырь, наполненный водой.
Старика тут же схватили и отвели в сторону.
А палец наместника уткнулся в парня лет двадцати, в кожаном фартуке, с ремешком вкруг головы, подстриженной «под горшок».
— Ты кто? — задал бен Хазар свой обычный вопрос.
— Аль не видишь? — дерзко ответил парень, сделав шаг вперед и наткнувшись на острие копья. Затем пояснил: — Гончары мы. Девку нашу ваши косоглазые схватили себе на забаву. По какому такому праву? Аль мы не люди?
— Ты называешь себя людьми? Ты, мерзкая тварь, смеешь называть себя человеком? Нет, ты не люди! Не человек! Ты червяк! Ты слизень, ползущий на брюхе по собственной блевотине! Ты жидкое дерьмо грязной свиньи! Ты мерзость, смердящая на солнце! Ты… Содрать с него кожу! — вскрикнул бен Хазар, будто ему наступили на ногу.