Горячее летнее солнце не прошло и четверти своего дневного пути, как Святослав со своей дружиной достиг конной заставы, стоящей на взгорке. Князь оставил дружину внизу, сам с тремя отроками поднялся на взгорок. Его встретил тысяцкий Добрыня.
— Смотри, княже! — показал он плетью вдаль.
Святослав прикрыл глаза ладонью от слепящего солнца, вгляделся: там, между двумя перелесками, роились конные отряды печенегов, то ли выстраиваясь в боевой порядок, то ли отвлекая на себя внимание.
— Далеко до Березани? — спросил он у Добрыни.
— Верст двадцать будет, княже. А может, и больше. Никто эти версты не мерил.
Святослав оглянулся: вдали поднималось пыльное облако тележного войска. Показался Свенельд на своем пегом коне. Машистой рысью поднялся на взгорок.
— Сделаем так, — заговорил Святослав. — Тележное войско выстраивается рядами по всему полю и движется на рысях вперед. Пользуясь пылью, поднятой ими, конная дружина обойдет вон тот лесок справа. Если печенези атакуют тележников, копейщики выходят вперед и принимают их на копье. Лучникам быть за ними. Дружина Асмуда идет левым крылом вдоль опушки леса. Печенези или отступят, или ввяжутся в сечу. Если ввяжутся, дать им увязнуть, пока конница не ударит им с тыла. Мыслю, однако, они здесь для того, чтобы нас задержать, пока главные силы их штурмуют Березань. Если печенези не примут боя, идем за ними следом. Дружины Асмуда и Претича прикрывают войско от удара слева и справа. Я остаюсь здесь: отсюда далече видно. Да помогут нам боги!
Печенеги с жутким воем и свистом ринулись на тележное войско, широкой дугой охватывающее поле, но, встреченные дождем каленых стрел, обратились в нарочитое бегство. Однако конная дружина, посланная в обход, успела перехватить их и прижать к болотистому берегу безымянной речушки. Видя, что деваться некуда, печенеги попытались было прорваться, и кое-кому удалось это сделать, но были встречены густой завесой копейщиков и, после короткой схватки, оставшиеся в живых слезли с коней, положили оружие и встали на колени, опустив обнаженные бритые головы.
Князь Святослав с седла вглядывался в их жалкие фигуры, только что представлявшие воинскую силу. Все они были похожи друг на друга, не разберешь, кто из них кто. Он повернулся к следовавшему за ним Свиридису, спросил:
— Помнится, ты сказывал, что был у них в плену. Найди, кто у них тут главный.
— А тут и искать нечего, княже, — ответил грек. — Вот он, хан печенежский именем Куря, старший из сыновей хана Иргиза, — и Свиридис указал пальцем на стоящего в ряду других сдавшихся воинов молодого человека с обритой головой, с жиденькими усами, но в более опрятном, чем у прочих, одеянии. Да и сабля, лежащая перед ним, имела богато украшенную рукоять.