Эти трое вместе с князем Святославом, с набранным на севере войском спустились вниз по Днепру, освободили от дани хазарской Южную Русь. И каганбек Хазарский пока терпит это своеволие Руси, не до нее ему, других забот хватает выше крыши: тут и одно за другим восстания подвластных народов, и посягательство арабов на Хазарию, и интриги Царьграда. Надо сперва укрепить тылы, а уж потом двинуть на Русь свое войско.
Четвертый с ними воевода Добрыня, все эти годы находившийся рядом с княгиней Ольгой.
Напротив, по другую сторону стола, сидят двое. На них шелковые полосатые халаты, зеленые тюрбаны, сколотые золотыми брошами с бирюзой, с торчащими из них бурыми орлиными перьями. Смуглые лица их тоже неподвижны, черные миндалевидные глаза устремлены поверх голов сидящих перед ними русов. Это хорезмийцы, бежавшие из Итиля, столицы Хазарского каганата, уже, почитай, лет тридцать тому назад. В ту пору они были молоды, как и сама княгиня, а теперь лица их покрыты морщинами, в усах и бороде седина.
Святослав с лязгом вогнал кинжал в узорчатые ножны, положил его на дубовый поставец, вернулся к столу, остановился возле другого такого же греческого стула с резной спинкой и, заглядывая в неподвижные глаза ближайшего к нему хорезмийца, спросил:
— А ты не ошибся, почтенный Исфендиар?
— Нет, мой повелитель, — да вложат боги мудрость в твои уста! — ответил хорезмиец вставая и, приложив правую руку к груди, слегка наклонил голову. — Верные люди передали, что как только войско каганбека Козарского подавит восстание ясов, так тотчас же будет послано против Киева. Каганбек поклялся на своей священной книге, что снова приведет в покорность Киевский каганат и заставит платить дань больше прежнего… К тому же… — да простит мой повелитель мое многословие и позволит добавить к сказанному: …к тому же в козарских крепостях по реке Танаис и другим рекам до самых низовий Днепра стены и башни приводятся в порядок, гарнизоны усердно обучаются воинскому искусству, и не только мужи, но и жены их, и юные девы; там куют оружие, во множестве великом наконечники для стрел и метательных копий. К этому следует добавить, что в Итиле, при дворе каганбека, чеканят поддельные дирхемы, которыми царь будет расплачиваться со своими воями за предстоящий поход на Русь.
С этими словами хорезмиец выложил на стол несколько серебряных монет, давая князю и всем остальным к ним приглядеться. Затем, видя недоумение присутствующих, пояснил:
— Обрати внимание, мой повелитель. Вот эти монеты настоящие, а эти — поддельные, ложные. Они сделаны грубо, знающий человек всегда это заметит. На них, в добавок ко всему, есть тайный знак… — вот эта маленькая змейка на чалме хорезмшаха. Она сделана для того, чтобы иудеи не брали этих монет у диких, потому что в них мало серебра и они не имеют настоящей цены… — И, снова прижав к груди руку, унизанную перстнями, низко склонив голову, Исфендиар произнес смиренно: — Мой повелитель, — да продлят боги твою жизнь на многие годы! — позволит высказать догадку своему верному слуге?