— Ну-ну, не надо… спрячь… На вот, бери…
«Граф» вернулся к столу.
— Теперь кому метать? — спросил он.
— Опять по бубновому тузу, — ответил Путилин.
Колода карт была в руках Выбрановского.
— Давайте!
Туз бубен пришелся Выбрановскому.
— Сколько же вы заложите? — вызывающе спросил шулер.
— Двадцать пять тысяч, — ответил за Статковского Путилин.
— Ого! У этого господина столько денег?
— Он получил от меня половину выигрыша: я ведь играл ва-банк на его счастье.
И началось!
С замиранием сердца следил я за борьбой двух «мастеров», двух гениальных артистов.
«Граф» не спускал глаз, в которых светилось нескрываемое бешенство, с Путилина и Статковского.
Статковский бил «польского магната» каждый раз. Лицо того становилось все страшнее и, наконец, яростный вопль прокатился по игорным залам мельницы:
— A-а, шулера?! Так вот же тебе, мерзавец!
Прежде чем я успел опомниться, «граф»
Прженецкий выхватил револьвер и выстрелил в Путилина.
Путилин предвидел возможность этого и отшатнулся. Пуля пролетала мимо виска и ударилась в картину.
Быстрее молнии он бросился с револьвером на знаменитого шулера и сильным ударом свалил его на пол.
— Берите его, берите Прженецкого! — громовым голосом загремел он.
Началась невообразимая паника. Все игроки, испуганные, с перекошенными лицами, бежали к нашему столу. С дамами сделались обмороки, истерики.
— Что такое? Что случилось?
— Защитите меня! — кричал великий шулер. — Этот человек и его приятели — шулера! Они обыграли меня!
Публика стала наступать на нас.
«A-а, так вот оно что… Бить их!»
— Назад! — крикнул Путилин. — Позвольте представиться: я не шулер, а начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции Путилин.
Все замерли, застыли. Старый еврей и Прженецкий стояли с перекошенными от ужаса лицами.
— Путилин?!
— К вашим услугам, господа. Не делайте попытки бежать, дом оцеплен. Да вот — не угодно ли.
В залу входил отряд сыскной и наружной полиции.
— Ну-с, Прженецкий и Гилевич, вы остроумно сделали, что доставили мне в сыскное ваш страшный подарок — труп застрелившегося в вашем вертепе Грушницкого. Я вам, по крайней мере, отплатил визитом. А хорошо я играл, Прженецкий?
— Дьявол! — прохрипел тот в бессильной ярости.
Начался повальный осмотр всей мельницы и опрос всех присутствующих.
— Колечки снимете, граф Конрад Тышкевич, их надо отдать вдове того несчастного, которого вы гнусно довели до самоубийства, — сказал Путилин.
Так погибла знаменитая мельница в Гусевом переулке. Выигранные деньги благородный Путилин вручил вдове, г-же Грушницкой. Он спас ее с дочерью не только от нищеты, но и от позора: из шестидесяти девяти тысяч она внесла тридцать, растраченные ее мужем, как опекуном Юлии Вышеславцевой.