– Я запонку потерял, – мрачно ответил Федя.
Это был подарок мамы, которым он очень дорожил.
Вечер в компании супругов Косых и Леонида вышел на славу, но утерянная запонка сыграла роль ложечки дегтя, и комик дулся.
– Федя! – заревел Косой от порога. – Таксо ждет!
– Я сейчас! – отозвался актер. – Понимаешь, запонка…
Макар Косой, он же Фрэнк Гризли, он же автор повести о подвигах гыпыу и прочих столь же выдающихся произведений русской литературы, принял посильное участие в поисках, но ничего не нашел.
Остальные посетители уже разошлись, и только администратор держался у дверей с ключами, ожидая, когда Феде и его спутникам наконец надоест маяться дурью и они уберутся восвояси.
Леонид за столом тихо похрапывал, видя цветные сны.
– Макарушка, таксо! – тревожно пропищала Александра Косая, показавшись на пороге. – Нам еще до гостиницы добираться… Идем! Поздно уже…
– Извини, старик, – добродушно сказал Косой и сделал шаг к дверям.
Тут-то все и началось. Мебель заплясала какой-то адский танец, электричество погасло, и чудовищной силы удар сотряс все здание сверху донизу.
– А-а-а-а-а-а! – заверещала Александра. – Макарушка!
– Скорее, скорее, бежим! – закричал Косой, бросился к ней, схватил ее маленькую фигурку в охапку и бросился прочь.
Однако первым успел удрать дородный администратор, который развил такую скорость, что, пожалуй, мог бы обогнать прыткого лженищего, который не так давно доставил агентам угрозыска несколько неприятных минут.
– Подождите меня! – закричал Федя, разом забыв о запонке и вообще обо всем на свете. – Подо…
Столы и стулья, выставленные на наружные террасы, кувыркались и летели вниз, в воду. Часть скалы, на которой был выстроен знаменитый замок, обрушилась с грохотом и плеском.
Поглядев вверх, Федя закоченел от ужаса.
Башня шаталась, из нее сыпались камни. Опомнившись, с отчаянным воплем комик ринулся прочь, и последнее, что он успел заметить, было обрушение свода прямо в зал – туда, где, на горе себе, заснул художник фильма.
Но Федя не думал об Усольцеве.
Им владел животный страх, все прыгало и плясало под ногами; он мчался так, словно убегал от смерти, и, пожалуй, именно так и обстояло дело. Он упал, ободрал руку, поднялся, снова побежал, не чувствуя боли.
Последняя машина, увозившая Косых, уже разворачивалась на дороге.
– Постойте! – кричал Федя. – Макар! А как же я?
Ему показалось, что из машины ответили энергичным ругательством.
Такси набрало скорость и по ходившей ходуном дороге уехало в Ялту.
– А как же я… – пробормотал актер, не веря, что его, любимца публики, бросили тут на произвол судьбы, забыли, как ненужную вещь.