— Что за причина?
— Мне тебе не объяснить, — сочувственно вздохнул Вишняков. — Помнишь, в Тифлисе, при переходе, мы видали чистеньких конвоиров и еще поговорили: для кого война, а для кого пироги с маком. Армии выигрывают бои, а для того, кто пулю остановил, от этого выигрыша — никакого проку. Тебе тоже положено думать про свой выигрыш. Буча поднимется из-за Гришки Сутолова — тебе не будет выгоды от этой бучи.
— Тебе какая забота?
— Как же так? Мне надо определить, как пойдет следствие насчет убийства.
— В этом новая причина? — испытующе глядя на Вишнякова, спросил Коваленко.
— В этом, да не только в этом. Наши люди понимают — невелика всем вам радость стоять в шахтерском поселке. Ни себе, ни коню еды не раздобудешь — голая территория. Вам от нее никакой выгоды. Вокруг жизнь смутная, того и гляди шахтеры с обушками на вас пойдут. Командиры твоей армии здесь не появляются. Сидят в Киеве, а дальше — ни шагу. Шахтеры для них — народ чужой. Приходится вам сидеть, как на вражеской территории…
— Территория эта наша!
— Погоди! Так тебе говорят, что эта территория ваша. Об этом и мы слышим. Но тебе-то каждый день голову ломай, доколе здесь оставаться. Положено по справедливости заменять части, переводить с худшего места на лучшее, чтоб они могли отдохнуть. А замены — нет!
— Это тебя не касается! — перебил его сотник.
— Тебя-то это касается. Твоих людей — тоже тревожит. Нам все равно, кто на нас пойдет, Петлюра или Каледин. Мы будем стоять на своем, пока не добьемся свободы. Шахтерские отряды укрепляются и оружием и людьми. С нами справиться трудно. А еще год пройдет — никакая сила нас не одолеет!
— Снылась стрыжений вивци шэрсть кучэрява!
— Не спеши, Роман Карпович! Мне нет нужды тебе доказывать, какими дорожками пойдет наша победа. Ты можешь в нее и не верить. А ежли что, на кой черт она сдалась тебе, мертвому?
— Не стращай!
— О жизни я говорю! Нам нечего терять. Мы и на смерть пойдем. А тебе зачем смерть принимать, когда жить положено! У тебя хозяйство, достаток!..
— Замовкни! — крикнул Коваленко, потянувшись за наганом.
— Не спеши, — ответил Вишняков, тоже берясь за наган. — Ухлопаем друг друга, а дальше что? Черенков от рудника — в одном переходе. Сам знаешь, идет карать и устанавливать власть донского атамана Каледина. Не Петлюры, а Каледина! Ему твоя варта не помешает!
— С Калединым у нас договор!
— По договору он, выходит, оттяпал у Центральной Рады Макеевские, Чистяковские, Хрустальские рудники!
— Разом будем наводыть порядок!
— Гляди, порядок будут наводить без тебя! Донской атаман не приглядывается, где чья земля. На его знаменах — единая, неделимая Россия. Все остается как было, он идет с казаками, а у него в обозе царские прислужники и, может, сам царь. А царю нужна не Украина, а Малороссия. Гляди не промахнись, Роман Карпович!