— Свой это человек, — где-то возле уха послышался шепот Надежды. — Я его годов десять знаю. Чтоб он пошел за Советами, да руби, коли меня — не поверю! На кой они ему сдались? У него своя винная лавка. Человек деловой, религиозный…
— Пускай скажет, — с натугой, как все пьяные, произнес Черенков, — кто против меня стоит? Кто стоит, я тебя спрашиваю, туды твою харю подлую!..
Филя попытался что-то ответить, Надежда махнула ему рукой, и он промолчал. Черенков посмотрел на Попова:
— Ты что скажешь?
— Вдовые бабы очень учитывают натуру, время не теряют, — намекнул Попов на Надежду.
— Какие бабы? — зловеще тихо спросил Черенков.
— Они ему, хромому, только и снятся, — сказала Надежда.
— Выйди вон! — вскричал Черенков Попову.
Немедля, живо, как только позволяла калечная нога, Попов вышел.
— Ишь, бабы ему… — бормотал Черенков, держа в памяти какую-то связь в разговоре. — Давай налей! — потребовал он снова от Надежды.
Филя со скрытой радостью смотрел, как Надежда наполнила самогонкой еще один стакан. «Забудет про меня, теперь непременно забудет… С похмелья пьет… — рассуждал он со знанием дела. — В ином случае его бы так не разобрало. Когда ейную положить на вчерашнюю — быка свалит…» — по справедливости оценивал он Надеждины старания.
— В Казаринке, я знаю, Архип Вишняков, — со стуком поставив пустой стакан, сказал Черенков. — Падлюка, гад! — заскрипел он зубами. — Не… казак… а вахмистр! — многозначительно поднял он палец.
— А у этого винная лавка — Вишняков ее отобрал, — снова зашептала на ухо Надежда.
Черенков кивнул головой, не понимая, почему к Вишнякову примешалась винная лавка. Захмелел он внезапно и скверно, как в последнее время часто с ним случалось, — ничего-ничего, а потом моментально гасло сознание, появлялась тяжесть в теле, хотелось лечь где угодно, хоть под забором. Сейчас что-то неясное держало его. Он посмотрел на Надежду помутневшими глазами. И заговорил, обрывая слова бурным, прерывистым дыханием:
— Конец Гришке… это точно… подстрелили Гришку…
— Прикажи ослобонить человека, — требовала Надежда.
Черенков не понимал, о ком речь. Он расселся поудобнее на стуле и протянул ноги.
— Сыми…
Надежда ловко сдернула сапоги, расстегнула ремень и повела его, шатающегося и огрузневшего, к кровати.
— Прикажи, — повторяла она, не давая ему уснуть.
— Вестовой!.. — с пьяной немощью позвал Черенков.
— Вестовой! — громко повторила Надежда.
Чистый, чубатый молодой казак вошел.
— Слушай, — сказала Надежда, — что они будут говорить насчет этого человека, — указала она глазами на Филю.
— Того… — махнул вялой рукой есаул.