— Ослобонить велел, — пояснила Надежда.
— А мадьярина?
— За того не было распоряжений, — твердо сказала Надежда.
— Скулит он, чисто щенок, — сказал вестовой.
— Выгоняй и того.
Черенков с усилием поднял глаза, дико взглянул на вестового и прошептал еле слышно:
— Б-большевик… гад… убью!..
Рыжая, с прямыми, тяжелыми волосами голова Черенкова упала на мягкую подушку. Вестовой смущенно посмотрел на Надежду.
— Иди, иди, дело ясное, — сказала она, одергивая смятую есаулом кофточку. — Не сумневайся, — повторила она, улыбаясь и указывая глазами на кухонную дверь.
«Зовет к себе, — заметил этот взгляд Филя, — с ним тоже крутит…» Ему уж все равно, с кем крутит Надежда. Низко поклонившись ей, горделиво выпрямившейся при этом, он торопливо выскользнул за дверь.
А Надежда довольна, что ей удалось отвести Филю от неминуемой смерти. Было ей усладой, что это получилось не как-то скрыто, а на виду у того же Филимона.
Дерзости ей не занимать.
После смерти отца, за которым она ухаживала, как за малым ребенком, оставшись одна, она и не подумала выходить замуж. Мужиков же знала получше любой замужней бабы: видела, как они приходили за самогонкой, закладывали женины платки и кофты, лишь бы раздобыть на опохмелку. «Будьте вы трижды прокляты, — рассуждала она, — чтоб вы десять раз подавились водкой — не пойду замуж. Сидеть да ловить его, как бы он из дому чего не унес? Не дождется ни один! Приму, если кто понравится, а потом выпровожу».
Да и непонятно было, как поступить с отцовским наследством. Выйти замуж — нового хозяина позвать. А отец научил ее недоверию к людям, подозрительности и глухоте к своим желаниям. «Почуешь в душе благость, годок подожди — она и замолкнет. Никто вечно не любит. То все обман наученных грамоте…»
До того, как появился Черенков, в разное время к ней ходили трое. Первого, путевого мастера Трофима Земного, она будто и любила. Случалось, ждала, выскакивала ночью за ворота, чтобы еще издалека высмотреть его ныряющую в заборную тень фигуру. Ей льстило, что он, старше ее, семейный, ходит к ней. Лаская, говорила ему нежные слова: «Кровинушка моя ненаглядная, соколик мой ясный…»
Трофим глядел на нее настороженно-внимательными глазами и думал о своем. Он ходил к Надежде и боялся, что когда-нибудь это откроется — и тогда беды не миновать. А Надежда, не понимая причины его сдержанности, думала, что еще не расшевелила, не разожгла его любовью, хитро выспрашивала у баб, как они обходятся со своими мужиками в постели, и всегда стремилась выпроводить от себя Трофима утомленным и негодным для супружеской кровати. Дарила ему подарки. А Трофиму куда их девать? Он прятал их в будке путеобходчика или выбрасывал в пруд возле чернухинских огородов.