— Откуда ты такой взялся? — спросила она, стараясь подавить в себе этот смех.
— Сам не пойму, — ответил Пашка, жадно глядя на нее.
Надежда поправила сползший на затылок платок и тихо хохотнула. Пашка следовал правилу: если бабы начинают смеяться неизвестно отчего, от них уходить не следует. Он сел рядом и начал рассказывать сказку про то, как медведь перепутал дорогу и вместо берлоги попал в дом к злой бабе, а потом едва ноги унес. Память его была набита подобными небылицами, которыми он всегда начинал свои ухаживания.
— Кто из нас медведь, а кто баба? — весело спросила Надежда.
— Оба мы ангелочки! — воскликнул Пашка, любуясь ее выгнутой и подрагивающей бровью.
— Ловко плетешь! — не очень сердито сказала Надежда. — В такое чертово время хоть и сильно захочешь, все равно ангелочком не станешь.
— Чего нам время! — самозабвенно воскликнул Пашка. — Гляжу я на тебя, никакое время тебя дымом не обдаст. Белолица, статная, красивая!..
— Но-но, потише! — сказала Надежда, не скрывая довольной улыбки. — Знаешь-то хоть, кто я? Про самогонщицу Надежду слыхал?
— Как не слыхать! — еще больше воодушевился Пашка. — Да я, может, третье лето к тебе собираюсь, да смелости ни у кого не подзайму!
— Гляди, какой робкий! — удивленно посмотрела Надежда на расходившегося Пашку.
— Какой есть!
«А чего ж, чистун…» — подумала Надежда, оглядывая его всего, от гладко выбритых щек, белого воротничка, наглаженного суконного френча до блестящих ботинок.
— В Казаринку собралась идти, а боязно одной, — сказала она, чтоб перевести разговор на другое.
— Могу проводить.
— Не знаю, надежный ли провожатый…
— Другого такого не сыскать и не дождаться!
— Хвалишь себя.
— Да и нет будто.
— Говоришь — робкий, а глаза у тебя жадные, как у матерого волка! — засмеялась Надежда, решив идти с Пашкой.
Ей еще захотелось этого и со зла: где-то недалеко жил Трофим, — может, повстречается. Очень ей было бы приятно, если бы он увидел ее с мужиком в вечерней степи.
— Могу понести узелочек ваш, — вежливо предложил Пашка.
— Понеси, чего ж, — согласилась Надежда, передавая узелок. — Он будто и не тяжелый, да кавалерам полагается нести вещички, а барышням глядеть по сторонам.
Они медленно пошли. Приземистое, из красного кирпича, станционное здание осталось позади. Надежда спросила о мастере Трофиме Земном, а потом забыла о нем думать.
Вечер — тих. Впереди на чистом небе ярко заблестели Стожары. Воздух был напоен запахами степных цветов. Ночные коньки звенели в траве. Поселок далеко. Зачем к нему идти, если вокруг такая благодать? «Авось никто не заругает, сама себе хозяйка…» — подумала Надежда.