— Муж мой офицер… полковник… Николай Александрович Раич. Если я умру, разыщите его и расскажите…
— Какие уж тут поиски!
Надежда растерла детишек скипидаром, а барыньке дала выпить самогонки. Барынька взбодрилась и заговорила по-иному:
— Я расскажу Николаю, он его разыщет, этого дурного человека, обязательно разыщет и накажет по всей строгости военного времени!
— Сидела бы ты дома, — сказала Надежда, дивясь ее воробьиной озлобленности. — Детей бы поберегла.
— Как же я могу сидеть дома, если родина в опасности и мой муж сражается с бунтовщиками! — с неожиданной страстью воскликнула барынька.
Надежда махнула рукой. Намерения барыньки были для нее такой же глупостью, как дразнить бешеного волка, как хвалиться своей силой перед огнем, полыхающим в степи. Все он сожжет. А весной вырастет новая трава. Сиди жди. Себя не умеешь сохранить — детишек пожалей.
Утром она втолкнула барыньку с ребятишками в проходящий товарняк. Стучащие по рельсам колеса долго не могли заглушить жалости к офицерской семье, — она казалась ей мелкой щепой, что несла раздобревшая от полой воды река. А когда состав скрылся, она отбросила эту жалость, потому что не любила слабых и обреченных.
— А ты как же попал к есаулу? — спросила Надежда, любуясь, как вестовой аккуратно ест, не чавкая и не вымазывая губ.
— На службе не выбирают, — ответил он солидно и усмешливо посмотрел на хозяйку. — А тебе что?
— Да так, ничего, — вздохнула Надежда. — Попервах мне показалось, быть тебе при самом атамане.
— При атамане состоят офицеры.
— А ты, видать, недавно пошел на службу?
— Умгу… семнадцатого года мобилизации.
— Совсем молоденький…
Из близкой комнаты послышалось сонное мычание есаула. Вестовой вскочил.
— Сиди, сиди, я сама гляну, — сказала Надежда, легко поднялась и вышла в соседнюю комнату.
Черенков спал, шумно вдыхая воздух раскрытым ртом с белыми от засохшей пены губами. Надежда быстро отвернулась, чтобы не глядеть на него.
— Еще не менее часа проспит. Я успела кой-что заметить в нем: час будет спать, а потом вскочит, как будто угольями его прижгли, и подастся в степь. Значит, время у тебя остается.
— Был случай, когда он четверо суток не спал, — с похвалой отозвался об есауле вестовой.
— После моей самогонки не пободрствует, — ухмыльнулась Надежда.
— Да, умеешь ты — хороша!
— Ты пробовал, что говоришь?
— Угощался со всеми вместе! — бодро воскликнул вестовой.
Надежда недоверчиво покачала головой. Она ничему не хотела верить, что сближало бы вестового с другими.
— Кто ж твои родители? — спросила она.
— Дальние мы, с Невинномысской станицы.