Прекращение добычи угля будет только на руку калединцам. Сутолов не понимает этого. Ему бы только согнать всех людей в боевой строй, и невдомек, что в боевом строю в данное время стоят все, кто выполняет приказы революции не только с винтовкой в руках, по и с обушком, слесарным молотком и плугом.
Отказавшись от приказа, Вишняков созвал Совет и изложил свои соображения насчет организации обороны и работы шахты. Победа оказалась на его стороне — большинство проголосовали за продолжение работы в шахте. Но даже те, кто поднимал руку за Вишнякова, отворачивались, боясь его смелой уверенности.
— Дывысь, щоб не остаться нам в дураках, — шепнул ему на ухо Пшеничный.
Где же он теперь, чтоб прочитать это письмо Артема?
Был ранний час, в Совете — никого. Пшеничный отправился к Трифелову сообщить о действиях Черенкова и предупредить об усиливающейся его активности. Сутолов не вернулся после проверки ночных караулов. Лиликов наверняка в шахте. Обычно никто в эту пору не показывался в Совете. Одна Калиста Ивановна аккуратно являлась в утренний час, как это было заведено еще в старые времена, когда она работала в шахтоуправлении.
Вишняков прошелся по комнате. Испытывая нетерпение похвалиться хорошей новостью, он позвал Калисту Ивановну и велел перепечатать письмо.
— Для народа интересное, — сказал он, отдавая письмо. — Сделай радость для народа!
— Тем только и занимаюсь, что печатаю радости для народа, — поджав губы, ответила Калиста Ивановна.
Слова эти больно ударили Вишнякова по сердцу. Он сказал сквозь зубы:
— Такую службу для тебя придумали.
Калиста Ивановна не заметила перемены в его голосе. По обыкновению, она думала о Пашке, о том, что он, наверное, обманывает ее. У нее болела голова от бессонницы. Ей больно было смотреть на свет. Все казалось безразличным.
— Сколько надо экземпляров этой радости? — спросила она.
Вишняков не мог допустить насмешки над тем, что представлялось ему важным. Кулаки его сжались, лицо потемнело, губы побелели. Он крикнул во весь голос:
— Весь день будешь печатать только это! Понятно?
Калиста Ивановна испугалась. Она никак не могла понять его: то он был сдержан и даже покладист, то вдруг, как сейчас, становился грубым и непреклонным. «Лучше с ними не связываться», — подумала она о нем и обо всех советчиках сразу и поспешно вышла. Вишняков кипел от обиды: «Ишь кобыла замшелая, Фофина подстилка! Некого другого посадить за машинку, а то бы живо взашей. И так Сутолов надоел своими придирками из-за нее…»
Вишняков сел за стол, положив на руки шумящую от усталости голову. Ему бы сейчас подремать полчасика в тепле — ночью не мог уснуть из-за холода в доме. Как же можно уснуть? Перепечатает Калиста письмо, пойдет он с ним на шахту, почитает людям. Надо бы еще с Лиликовым потолковать. У Лиликова голова светлая, он знает, как надо.