— Подбей стойку, магомет твою душу! Стойку выпрямь!..
— Чего замеряешь? Все равно никто ничего не заплатит!..
— Уголек на боевые корабли пойдет — буржуев на море добивать!..
— На добытое всегда собственник найдется!..
— Собственник, говорят, теперь один — народ!..
— А мне какая печаль? Мое дело — руби…
— Правительство новое действует от народа!..
— «Коза» летит! Пошуми немцам — «коза» летит, как бы не посшибала!..
— Эге-ей! Поберегись, ферштейны!..
— Пора бы им домой. Почему не уезжают? На наш кусок зарятся!..
— Много от тебя получишь…
— Вишняков тоже сволочь, юлит перед ними, как сучка!..
— А чем они тебе кашу испортили?
— Всякого иноземца надо взашей!..
На смену шахте пришел казенный, из красного кирпича, дом Трофима Земного, сам Трофим, длиннобородый, в грязной спецовке, пахнущей шпалами, и его дочь Стеша, чернобровая красавица, похожая на Гулчахру. Трофим подбивает каблуки на старых сапогах, а Стеша сидит за шитвом и поет незнакомую песню:
Уж как пал туман на сине море,
А злодей тоска — в ретиво сердце…
— Донская, — ведет на нее мохнатой бровью Трофим. — Там умеют петь походные, — говорит он многозначительно в густую бороду.
Стеша не обращает на него внимания и продолжает:
Не сойдет туман со синя моря,
И не выйдет грусть зла из сердца вон…
Вдруг ему послышались слова Джалола:
— Замерзающему снятся приятные сны…
Фатех тряхнул головой, опустился на колени и начал с ожесточением тереть лицо снегом.
— Прости, Джалол. Аллах оставил меня…
Он на минуту затих, испугавшись гнева пророка за свои слова. А когда с трудом поднялся и посмотрел вперед, увидел скачущих в тумане всадников. Он услышал храп лошадей, звон сабель и чьи-то приглушенные шумом ветра голоса.
— Сель… — прошептал Фатех страшное для жителей горных селений слово о разливе в ущельях и побежал в сторону от всадников.
Фатеха подобрал приехавший в лес за бревнами Кузьма Петрович Ребро.
Замерзшего оттирали снегом и мазали гусиным жиром. Фатех лежал на лавке с закрытыми глазами, бормотал:
— Сель… сель… на конях…
— Чего он там? — спрашивала Варвара, жена Кузьмы, жарко растапливая плиту.
— Всю дорогу одно и то же, — хмуро отвечал Кузьма, растирая неподвижные ноги Фатеха. — Горячка, должно… Постели на кровати.
Варвара подбила подушку в ситцевой латаной наволочке, положила мехом вверх мужнин полушубок.
— А помнишь, брату Степухе показывалось, будто Иисус проезжал на санях, покрытый ковровой попоной… А потом выяснилось, что то сани Аверкия рябого пронеслись мимо…
— Черт те как оно снится, — сказал Кузьма, поднимая щуплого, бормочущего что-то Фатеха и укладывая на кровать. — Мог и заметить коней перед этим. Были кони…