— Франц нам что-то скажет!..
К военнопленным не все относились одинаково. Богатые посылки, которые получали некоторые из них, замкнутость и насмешки по поводу извечной грязи в Казаринке у иных вызывали недоверие, — кто знает, что за люди и чего от них ждать. Может, и незачем давать им вмешиваться в дела шахты. Недоверие питалось рассказами фронтовиков, вернувшихся после ранений, внушалось газетами, которые приходилось читать, жило в песнях о «царе турецком» и «царе немецком».
Франц вскочил на ящик и стал рядом с Вишняковым. Поправив очки, улыбчиво огляделся вокруг. Всюду он видел строгие лица. Ни одной ответной улыбки. Франц заметил это и застенчиво опустил лобастую голову.
— Давай, чего ж? — попытался ободрить его Вишняков.
— Слушать будем! — дурным альтовым голосом поддержал Аверкий.
— Замолкни, ради бога, — сердито посмотрела на него Арина.
— Ан интересно…
— Интересного мало — немцев во власть.
Арина сказала это негромко, но услышали ее многие. Лица помрачнели.
— Геноссе Вишняков, геноссе людьи… — произнес глуховатым голосом Франц.
— Товарищи дорогие! — решил погромче перевести Вишняков.
— Йа, йа, — закивал головой Франц. — Туварич дорого-ой! — И улыбнулся, радуясь, что удалось это выговорить. — Мы — каолиций… нихт коалиций капитал! — Франц вывернул пустые карманы своих пятнистых от смазки брюк. — Мы каолиций арбайтен… работший! Унион работший!.. Мы, вы — унион! — Франц стиснул руки и прижал их к груди. — Ферштейн? — обратился он к Вишнякову.
— Правильно! — одобрил тот. — У нас нет никаких капиталистов, между нами должна быть дружба!
— Вива дружба! — обрадовался приветным словам Вишнякова Франц и поднял сжатую в кулак правую руку.
— Вива! — воскликнул Миха, довольный тем, как все получилось после его слов.
Шахтеры нерешительно зашумели, готовые как будто присоединиться к Вишнякову. Но восклицание мальчишки, как будто тоже имеющего право выбирать, вдруг породило сдержанность.
— Дружба навеки! — рявкнул в толпу Вишняков, заметив колеблющихся.
Франц соскочил с ящика.
— Довольно, что ли? — погромче спросил Петров.
— Ваша воля, — ответил Вишняков.
— Поглядим, как станет сбываться наша воля, — с хитроватой ухмылкой заявил Петров.
— Жалеет, что его не избрали! — насмешливо вскричал Аверкий и этим развеял брошенное Петровым в толпу недоверие.
— Пускай у Фили в кабаке его избирают!
— Рожей не вышел!
— Обчественное добро мигом промотает!..
Вишняков поднял руку, требуя тишины.
— Кого избрали, сам понимает, что не царскую корону на голову натянули. Чуть что не так — народ ему и скажет… А Петрову мы подыщем местечко, не пожалуется, — заявил он под общий хохот.