— Не по душе мне эта Фофина краля, — сказал Сутолов. — Стучит на машине, а сама рыскает глазами — чистая ведьма. Арестовать надо для надежности.
— Кто ж печатать твои приказы будет? — недовольно спросил Вишняков.
— Без печати обойдемся.
— Не разрешаю, — коротко отрубил Вишняков. Утомленный работой на шахте и в Совете, качающийся от бессонницы, он будто и не способен был спорить.
— Жалеешь всякую мразь. Я точно знаю, что она связь держит с Фофой, — вспылил Сутолов.
— Знаешь — докажи.
— Моих слов тебе мало?
— И то верно, что мало.
— Я Совету докажу.
— Как же ты Совету можешь доказать, если мне одному — не в силах?
Сутолов был горяч. Упрямое спокойствие Вишнякова ему не понравилось. Может, о тайном враге революции идет речь? Какого лешего его защищать? Его защитишь — себя не сбережешь. Да и гордость Сутолова была уязвлена: задачи революции ему понятны не хуже Вишнякова.
— Я на людях красноречие имею, — сказал Сутолов, покраснев от обиды. — А перед одним тобой, может, мне и не надо всех доказательств говорить.
— Не об одном слове речь. За твоим словом — власть трубит. Народ-то о тебе сразу и не подумает, а скажет: новая власть Фофину кралю подобрала. А за что? Народу положено сразу доложить — за что. Поэтому я и спрашиваю о доказательствах. Я ведь тоже народ.
— Доказательства — мое революционное чутье!
Сутолов придавал немалое значение этому «чутью» и, говоря о нем, даже выпрямился и поднял голову.
— Чутье — вздор! Девки с ним живут, пока в баб не превращаются.
Сутолов не мог допустить насмешки:
— Ты бы всех тут пригрел! Тебе калединское соседство, может, и нравится. А я должен контру замечать и истреблять!
По кабинету пошел гул от его басовитого голоса. Вишняков смотрел куда-то поверх его головы. Ему теперь припомнилось, как Сутолов в первый день назначения командиром милицейского охранного отряда прошелся по поселку, чтобы показать людям себя в кожанке и при нагане. Осенняя пора хвалилась близкими холодами. Кое-где срывалась снежная крупа. Бабы замазывали рассохшиеся за лето оконные рамы глиной. На улице, как на грех, никого. Бездомный кобелек показался. Завидя Сутолова, он шарахнулся с визгом в подворотню. А тот засмеялся. Вишнякову тогда показалось в этом что-то дурное: нечего революционерам ходить по улице пугалами.
— Контру истреблять — дело не шутейное, — сказал он терпеливо.
— Ты меня не учи!
— Я не учу. Я только хочу сказать, что Фофина краля не такая важная птица, чтоб на нее заряд портить. Пашка-телеграфист больше ей видится, чем сбежавший Фофа.
— Обманный маневр!.. Враг способен применять разные тактики. Где зубы покажет, а где спрячется.