— Про разведку в поселке говорят, — сообщил Паргин.
— По военной науке за разведкой — наступление.
— Умен ты, однако! — рассердился Паргин.
Он не любил, когда кто-то подтверждал его тревоги.
— Куда валишь? — выругался Паргин, заметив бестолково орудующего лопатой шахтера.
— Прошам пане, в вагончик валим!
«А, полячок!..»
— В другой вали, — сказал он потише.
Из люка, откуда сыпался уголь, послышался тревожный крик Петрова:
— Вода в лаве!
Все замолчали, прислушиваясь. Работу придется прекратить.
«Вот оно! — огорчился Паргин. — С водой в шахте воевать — потяжельше, чем с Черенковым в степи. Упусти день — и зальет шахту. Свою шахту, а не Фофину! Вишняков умен, когда ее бережет…»
Миха не нашел Франца в бараке и побежал к нему в мастерскую. Франц вторую неделю мастерил свой «червячный насос» для откачки воды из шахты.
Миха с большим интересом относился ко всему, что делал Франц. Последняя же его затея казалась совершенно невероятной: самому сделать насос! Миха вошел в мастерскую, стараясь не шуметь.
Франц все равно заметил его и, блестя стеклами очков, спросил:
— Получится?
— Что ж, может быть, — серьезно ответил Миха.
На нем была отцова шапка из пожелтевшей овчины. Детское лицо под великоватой ушанкой казалось еще мельче, острый подбородок клинышком, шея худая, тоненькая, светлые глаза слезились: неотрывно, не мигая, он следил за работой Франца.
— Ферштейн? — спрашивал Франц, подпиливая и подлаживая деталь к насосу.
— Ферштейн, — бормотал Миха, желая обязательно разобраться в том, как складываются детали. — А зачем новый насос, не такой, как раньше?
— О, это много надо понимайт, Миха!.. Людьи желают… как бы тебе сказать… желают луйчш. Вот, — он взял в руки молоток, — был камень, стал ферум… жейлезо. Луйчш?.. Так всегда. Фофа не думал луйчш. Фофе — качай, вода — не лей, одинаково. Фофе — капут. А нам надо луйчш.
Миха бывал с отцом в шахте. Всю дорогу, пока они шли к забою, хлюпало под ногами. И на голову лилось. Иногда приходилось брести в воде по самые коленки. Старые, худые насосики не справлялись. А от нее, говорил отец, кости ломит «от низу до верху».
— Поэтому Фофу прогнали?
— Йа, йа, надо луйчш.
Миха припомнил, как видел в окне одетого в теплый халат Фофу, — он ходил по комнате, осторожно ступая ногами в мягких войлочных чириках. Зачем ему стараться, чтоб было лучше? Ему и так тепло и не сыро. Франц это здорово понимает.
— Дай и я, — робко попросил Миха.
— Один момент! — остановил его Франц.
Он спешил со сборкой насоса. Лиликов торопил: второй западный участок заливало водой.
— Ты говори, — попросил Миху Франц, — говори, говори, а я — скорей, скорей!..