Фатех внимательно слушал, не понимая, почему надо привыкать жить по-братски. К этому не привыкают, это делают по чувству и доброму согласию. Возражать Фатех не решался. Он ждал, когда Фофа заговорит о поездах на Ташкент.
— Нам сейчас всем тяжело, — продолжал, однако, Фофа о своем. — И Петьке Сутолову не легче, хотя он и ходит по Казаринке козырем. И Архипу Вишнякову трудно, пусть за него весь народ голосует. И мне не просто жить на свете. Другое время наступило. Старые порядки отменяются, а новые не укрепились. — Фофа загадочно улыбнулся и, приблизившись, снова потрепал Фатеха по плечу. — Тебе все это ни к чему. Тебе о поездах на Ташкент надо! — Он на миг задумался, почесывая указательным пальцем пухлый подбородок, затем, словно вспомнив что-то важное, спросил: — Когда на смену?
— Скоро… сейчас надо.
— Хорошо! — живо воскликнул Фофа. — Условимся с тобой об одном деле, а потом окончательно решим…
Он медленно прошелся по комнате. Туфли мягкие, бесшумные. Идет по ковру, словно жалко ступать. Короткопалые руки почему-то сложены на груди.
— Видишь, рабочий контроль на шахте скоро не только станет карманы у управляющего выворачивать, а и за пазуху полезет. Всюду ему нужно, все он понимает. А ведь управляющий получше контроля знает, каким делом прежде всего надо заняться на шахте. Я знаю, примерно, что нужно применять взрывчатку для ремонта ствола. А взрывчатку я не могу доставить в шахту. Взрывчаткой они сами распоряжаются! — Фофа развел руками. — Что скажешь?
— Много-много пишут…
— Вот именно! — Фофа взял стул и сел рядом с Фатехом. — Не верят. Подозревают. В чем? Неразумная подозрительность вредит, — заговорил он тише. — Зачем вводить в нашу жизнь подозрительность?
Фатех во всем соглашался с Фофой, чтоб Фофа не отказал в обещанной помощи. Он не понимал, о чем тот его спрашивал. «Подозрительность» — такого слова ему не приходилось слышать.
От Фофы пахло духами и табаком. Фатех закрыл глаза, вспоминая, как приятно пахло в богатой бухарской чайхане, где курили кальян и куда однажды завел его Джалол.
— Мне нельзя пронести взрывчатку в шахту, — хрипло шептал рядом Фофа. — Ты это сделаешь… Оставишь в десяти саженях от рудничного двора… Остальное тебя не касается… А завтра мы решим насчет отъезда… можешь не сомневаться!
Фатех вышел от Фофы с пятифунтовым свертком. Он решил все сделать, лишь бы отъезд состоялся…
Думать некогда.
Спрятал сверток под спецовку, прошел благополучно мимо глазастой стволовой Алены и зашагал по наклонному стволу в шахту. «Аллах надоумил меня пойти к Фофе, аллах поведет меня и дальше. Все в его власти, во всем его воля, все ему известно…»