В один из дней он попытался заговорить со мной:
— Аринка, скажи — что на этот раз? Ты уже должна была отойти от всего этого. Ну что ты опять, как чужая? Девочка моя…
— Я. Не. Девочка.
— Арина-а, — он встал и нервно прошелся по комнате, — ты что? Я же все объяснил, ты же все поняла. Или нет? Я же сказал тебе русским языком, что мне она по фигу. Ну, совсем по фигу!
— Не ори на меня.
— Да ты достала меня этими своими надуманными заморочками! Сколько можно мотать мне душу?
— Не знаю, я не смогу объяснить, а ты опять не поймешь этого.
— А ты попробуй, я умный. Все лучше, чем молчать.
— Хорошо… ладно… — согласилась я. Это, действительно — не могло продолжаться вечно. Нам необходимо было поговорить.
— Ты завис тогда, ты наслаждался ее запахом. Снег и фиалки… красиво… Нет, ты слушай, раз хотел. Я ведь поверила в тебя, до последнего мгновения верила, дура, что ты не сделаешь этого… Ты не сразу оторвался от нее, поцелуй все длился, ты наслаждался им, очевидно. И не говори, что она не пробудила в тебе ничего. Мне рассказывал Мир, что подходящий запах прежде всего вызывает желание. Поцелуй рождает любовь. Почувствовав желание, ты потянулся за любовью. Ты хотел ее и не ври мне. Но это ладно, это просто их физиология…
Поцеловав другую, ты уже отказался от меня. Просто случайность, что вы не совпали, но ты готов был предать, бросить… А можно было просто попробовать бороться с притяжением ее запаха, не доводя дело до поцелуя. Соблазн был велик? А вдруг она — твоя? Те же захватывающие чувства, что и ко мне, плюс корона и власть? В любом случае ты ничего бы не потерял — или я или она. А я выживу, хотя и возненавижу — для меня и достаточно, правда?
И ты не сразу бросился спасать меня, сначала решил попробовать другую — это говорит о многом. Чем бы ты опять ни оправдывался — рядом с тобой очередная девица и снова у меня на глазах. Я не изменила тебя, не смогла… Уходи, Ярослав. Моя совесть чиста перед Аркадием Ивановичем. Ты, похоже, нормально проживешь и без меня уже — там помогут. Уезжай к себе — мне так будет спокойнее.
— Арина, он же клялся, что ты в порядке — жива и здорова… Ты думаешь, чего я так психанул, когда увидел, в каком ты состоянии? И рассказал он обо всем совсем не так. На тот момент я поцеловал бы ее даже при тебе. И просто прикоснувшись губами, ничего не поймешь. Я прислушивался к себе, анализировал. Я был взбешен твоим похищением, тем, что на меня давили. Подходил к ней, как к врагу, как к потенциальной опасности для нас. Какое на фиг желание? Да она почувствовала — тряслась от страха.