В общем, жила я почти затворницей, хотя и строила планы на будущую трудовую деятельность. Например, я могла пойти в строительную фирму чертежницей. Здесь была такая, специализирующаяся на постройке коттеджей. И главой ее была женщина, что тоже было важно. Еще можно было пойти учителем рисования в школу. Творить картины я не могла, но рука у меня была твердой, и перерисовать я могла довольно прилично.
Уже и хотелось выползти, наконец, со двора. Мира уже давно ела человеческую пищу, как говорила мама, и подросла. Вполне можно было оставлять ее дома с мамой, если бы я нашла хорошую работу. А то она просиживала в своем музее целые дни за копейки.
Так в один из жарких августовских дней мы сидели с Мирославой в саду. Я вытянула ноги на солнышко, прячась сама в тени, а дочка, одетая в трусики и косыночку, лупила лопаточкой по песочку, политому водой.
За нашим забором зашумел мотор легковой машины, зашуршали шины по раскаленному асфальту, и стало слышно, что она остановилась возле калитки. Папа приехал раньше с работы? Похоже — да. Я с улыбкой смотрела, как мужская рука привычно достает из-за забора задвижку и отодвигает ее в сторону. Калитка открыва-ается и заходит… Ярослав, держа за руку какую-то девушку. Делает пару шагов по дорожке под аркой из винограда, натыкается взглядом на меня и застывает, как и я.
Улыбка медленно сползает и с моего, и с его лица. Мира стучит лопаточкой, и он опускает взгляд на нее. И тут меня отпускает, я выхожу из ступора. Я уже способна ответить на его вопрос:
— Что ты здесь делаешь?
— Живу.
— Почему?
— Позвони, спроси у своего отца. Он все объяснит.
Тут отмирает и девушка, и спрашивает: — Это кто?
Ярослав, не отвлекаясь на ее вопрос, опять обращается ко мне: — Ты здесь одна?
— Почему одна? Количество жильцов прописано в договоре, все официально и законно оформлено.
Девица никак не уймется:
— Ярик, ты ее знаешь? Что она тут делает? А как же дом, мы же хотели дикий отдых?
Дикий отдых…? В доме с газом, электричеством, водоснабжением и канализацией, в двух шагах от кучи разных кафе и продуктового магазина? Я с удивлением смотрю на парочку. Хотя-а, если они привыкли жить в пятизвездочных отелях…
Ярослав молчит, а эта зараза опять интересуется: — А это реально — выселить их сегодня? Мы пока могли бы полежать на пляже, искупаться.
Я ответить на это не могу ничего, поскольку права голоса не имею — я здесь не хозяйка. Но вот гадость этой гадюке сделать могу легко, и я ее делаю — поднимаюсь с шезлонга. Поворачиваюсь к ним спиной и снимаю шляпу, чтобы оставить ее на лежбище, как и очки. Из-под шляпы волнистой тяжестью вырываются волосы и падают, закрывая спину до пояса. Я не спеша скручиваю их и закрепляю большой декоративной шпилькой. Купальник на мне — одно название. В нем я подхожу к дочке, поднимаю на руки и, присев, опускаю в корыто с водой — ополоснуть от песка. Поднимаю и опускаю пару раз, оставив трусики в воде. Мира радостно попискивает — она это любит. Заворачиваю ее в большое полотенце и иду в дом. До него шагов десять. За спиной тишина… Закрываю за собой дверь на замок и выдыхаю.