— Ришка, так получилось, что Ярослав не знал, что дом занят и теперь не может найти место в гостинице. Придется потесниться, раз прибыл хозяин.
Ярослав чуть поморщился, но не сказал ничего.
— А куда? — поддержала я вежливо игру.
— Мне нужно просто место для ночлега. В летней кухне есть койка, она вполне меня устроит.
— Ярослав, там узкая коечка с продавленной металлической сеткой вместо ортопедического матраса. Вы там, как кильки в банке друг на друге будете спать. Придется потесниться нам. Папа, в гостиной, если убрать…
— Я один, меня вполне устроит и коечка, — он смотрел мне в глаза.
— О как! А как же любимая?
— Это не… Я в тот же день вернулся с ней в Питер, оставил там.
Я посмотрела на папу, он на меня. Ну, его-то я не стесняюсь. После всех тех наших разговоров… Будем говорить прямо.
— Ярослав, если ты приехал затем, чтобы опять… чтобы снова…Ты бы поискал место в гостинице, пожалуйста, я очень тебя прошу. Или папа спросит у своих сослуживцев, тебе с радостью…
Он молча развернулся и пошел к калитке. Я с облегчением выдохнула, посмотрела на папу, улыбнулась торжествующе. Он тоже улыбался, только как-то не так.
За забором что-то стукнуло, грохнуло, потом хлопнуло, пикнуло, и в калитку вошел Ярослав с большой сумкой и кейсом. Прошел по дорожке к дому, поставил вещи у моих ног и спокойно сказал:
— Это будет дорого. Я сэкономлю. В конце концов, имею право.
Я опять посмотрела на папу с укором, я же говорила — нужно мотать отсюда. Если не на Урал, то домой. Мы здесь не хозяева, даже не имеем права выставить его за порог. От летней кухни подходила мама, вытирая руки фартуком. Отмахнулась от моего движения к ней:
— Я все слышала. Здравствуйте, Ярослав. Мы все устроим. На койку положим щит из ДСП, на него пару ватных матрасов. Вот только ваши вещи… не в кухне же их держать. Пропахнет все готовкой. Я, конечно, могу готовить, как зимой, но в доме и так жарко…
— Нет-нет, Виктория Львовна. Ни в коем случае. Я оставлю вещи в гостиной. Целый день буду на пляже или в городе. Так что не беспокойтесь об этом. И я очень прошу вас обращаться ко мне на «ты». Ваш жизненный опыт дает вам такое право. Виктор Александрович?
О как! Мама расцветала улыбкой, папа протягивал руку. А я стояла, как дура. Обвела их всех взглядом и поняла, что сейчас образовалась дружная и сплоченная коалиция — против меня. Он обаял их в минуту. И еще я надоела им на их плечах. А Мира они просто забыли, он никогда не был им нужен, мама этого тогда и не скрывала. Он им всегда был по боку! А я… слезы навернулись на глаза, я крутанулась и пошла в дом. Сзади послышалось печальное папино: