— Вот уже две недели, как ничего горячего я в рот не брал, а от консервов прямо мутит.
— Так жить нельзя! Нужно подумать о горячей пище, — подсказала я.
— А где ее возьмешь — горячую пищу? — пожал плечами старик.
— Примусы нужно достать.
— Достать? — удивился Иван Никитович и задумался. — А где их достанешь? Ишь, достать… — озадаченно бормотал он и, перейдя на свой родной украинский язык, сердито заворчал: — Оци городськи жинкы тилькы и знають: Дай! Достать! А як достать — их не торкается, — и, сделав насмешливую мину, глумливо спросил меня: — Може тоби ще й музыку поклыкать у катакомбы? Давай краше починай працюваты.
Глубоко обиженная, я направилась в спальню, рассчитанную, примерно, на двадцать человек. Положив на каменные нары линолеум, а сверху — матрацы и подушки, застелила все одеялами и залюбовалась: забой стал даже уютным. Из спальни перешла в кладовую, принялась разбирать картофель и овощи.
С каждым днем в будущем партизанском лагере дел было все больше и больше. Отдыхать приходилось урывками. Я принимала с поверхности грузы, сортировала их, раскладывала так, чтобы они не попортились, ухаживала за Машкой. Время проходило быстро, работа спорилась, но темнота и какая-то таинственная певучая тишина подземелий подавляли меня, вызвав боязнь, особенно после одного случая с горным техником.
Однажды к нам в лагерь пришел рыжеватый худощавый старик. Иван Никитович отрекомендовал его, как большого знатока одесских катакомб. Поговорив о чем-то с мужем и Иваном Никитовичем, техник ушел.
На следующий день Иван Никитович и муж отправились изучать ходы в усатовских катакомбах. Но часа через три они снова появились в лагере и привели с собой техника. Одежда на нем висела лохмотьями, лицо было бледно, губы почернели и запеклись, в глубоко запавших глазах — ужас.
— Что случилось? — спросила я, обеспокоенная видом техника.
— Плохое дело… — ответил мне муж. — Вчера на повороте в Усатово, его, — кивнул он в сторону техника, — встретили два каких-то бандита, отняли фонарь и оставили старика в темноте, в нескольких километрах от выхода. Он лег на землю, пытался ползком нащупать дорогу, а там разветвлений… Всю ночь ползал… И если бы случайно не подошли мы, то ползал бы до самой смерти. Иван Никитович, нужно обязательно прочистить катакомбы, в них могут укрываться не только эти два бандита, Фронт ведь рядом…
— Сегодня же доложу Бадаеву и попрошу его расчистить усатовские шахты, — ответил Иван Никитович, наливая спирт в рюмку из графинчика.
— На, пей! — протянул он технику. — Но тот отрицательно покачал головой. — Пей, говорят тебе! Сразу полегчает, согреешься.