А потом, благодаря появившимся видеомагнитофонам и привезенным тайно через границу полуподпольным фильмам с участием Брюса Ли и прочих восточных мастеров, по стране прокатился бум восточных единоборств и правительство, ничтоже сумняшеся, еще и подогрело интерес, запретив в стране карате, подогнав под это понятие и ушу, и даже йогу. Ведь если запретили, значит что-то в этом есть? И большая часть мужского населения с десяти до тридцати лет бросилась искать запретные знания. Находили какие-то перепечатанные под копирку тексты с невнятными рисунками, покупали полуподпольные брошюрки с громкими заголовками типа «Пять звериных стоек Шаолиня» или «Неотразимый удар мастера с Окинавы» и с фанатизмом в глазах, в довесок к занятиям в секции, изучали всю эту макулатуру под руководством очередного сэнсэя в каком-нибудь подвале, оборудованным под собственные мальчишеские нужды. Они путали ушу с кун-фу, карате с тайским боксом, а Брюс Ли, которого многие даже не видели в лицо, был идолом для подражания и заместителем всевышнего на земле.
И маленького Витю, как он себя позиционировал в мальчишеском обществе, не афишируя свое настоящее имя, не минула чаша сия. Не сразу пришло настоящее понимание того, чем они занимались, но со временем осыпалась вся шелуха таинственности и всемогущества, делись куда-то «гуру» и «сэнсэями», а его самого стали больше интересовать настоящие победы на татами. Больших высот он не достиг, но не потому, что не мог, а потому, что его не интересовали спортивные вершины. Ему был интересен сам процесс, хотя конечно все эти грамоты и доставляли некое удовлетворение, как зримое доказательство его успехов. Самое большое, чего он достиг, это второе место на областных соревнованиях. Но он не печалился, как-то в одночасье его вдруг перестали интересовать даже эти кубки и призы. И как тренер не ругался, как не обрисовывал будущие перспективы чемпионства, его уже тянуло совсем в другие дали.
И вот тут ему повезло встретиться с одним человеком, который вроде бы просто крутил палки. Но как он их крутил! Этот человек и рассказал ему обстоятельно и подробно про боевой шест, про нунчаки и про эскриму. Многое при рассказе осталось за бортом и только слегка упоминалось про другие виды единоборств, как примеры разнообразия, но именно на эти три вида мастер делал упор и именно они запали в душу тогда уже довольно продвинутому в восточных единоборствах подростку, и он увлекся ими всерьез. Его привлекал к себе шест, как универсальное средство для разминки и развития скорости движения, и нунчаки, которые в то время, когда за любую найденную железку могли впаять срок за хранение и применение холодного оружия, оказались вполне универсальным средством защиты, вполне заменявшим собой нож или пику из арматуры. Причем, вполне легальным. Правда потом власти опомнились и нунчаки стали относить к оружию ударно-раздробляющего действия, оказывается было и такое, но к тому времени на носу уже были беспредельные девяностые годы и всем стало не до каких-то двух палочек, соединенных веревочкой или тонкой цепью.