В лесу уже достаточно стемнело, и зверь только угадывался в сумерках темным пятном на белом снеге. Только глаза яркими светлячками сверкали в ночной тьме. Мальчишка отметил, что хищник достаточно оклемался, чтобы передвинуться ближе к полутуше волка, где было оставлено мясо, и даже, судя по виду обглоданной кости, успел неплохо перекусить. Правда, судя по оставленному следу, прополз он всего метров шесть-семь, ближе мальчишка не рискнул подойти, и как полз, так и замер, уронив голову на передние лапы. То ли не было сил лечь на бок, то ли мешали раны. Мальчишка так и не смог разглядеть, где и как ранен зверь. Чтобы там не было, но двигаться он был способен, а значит вполне возможно и выздоровеет. Из темноты на мальчишку зеркальным отсверком блеснули зрачки и он, подходя, заранее помахал рукой с зажатым в ней мясом.
- Это опять – я. Надеюсь, не надоел еще? А то я тут тебе мяска принес жареного. Любишь жареное? Хотя откуда тебе знать, что такое жареная оленина. – он молол, что попало, лишь бы говорить и не умолкать. Пока он говорит, росомаха слушает и пока между ними стоит хоть такая связь, он надеялся, что зверь не будет его трогать. А то черт их знает, этих росомах. Вон, совсем недавно лежала и не двигалась, а тут уже ползает вовсю. А на что она будет способна через час или два, а что будет с ней к утру? Было бы обидно оказаться загрызенным росомахой, имея на руках столько шкур и мяса. И убивать… Как-то опаска берет. Он не знал, на что способна росомаха в своем последнем смертельном усилии и проверять это как-то не хотелось. Да и жалко было этого вояку, не побоявшегося в одиночку выйти на схватку с двумя волками и, чего греха таить, победившего их. Мальчишке фактически оставалось только доделать начатую работу. Как-то несправедливо получалось, если после такой победы это животное вдруг умрет. Хотя, конечно, шуба у росомахи была шикарная.
- На, попробуй. Когда еще попробуешь жареного мяса. – мальчишка кинул кусок прямо под нос зверю. Тот внешне никак не отреагировал, хотя черная пипка носа заходила ходуном. Глаза же внимательно смотрели на это, издающее какие-то непонятные, но явно не угрожающие, дружелюбные звуки, существо, не отводя от него немигающего взгляда. – Может познакомимся? Тебя как зовут? Не хочешь говорить, ну и не надо. Не очень-то и хотелось. А меня… Черт, как же меня теперь зовут? Ну не Витольдом же Андреевичем мне обзываться. – мальчишка задумался. Живое воображение тут же показало ему картинку, как маленький, чумазый Маугли, одетый в лохматые шкуры, из которых спичками торчат ножки и ручки, совершает светский поклон и задрав кверху нос торжественно провозглашает: «Имя мое – Витольд Андреевич Краснов…». – Мда, смешно. Ладно, давай, спокойной ночи и надеюсь волчатины тебе на ночь хватит.